это удается.
– Браво, племянница! – Дарья просто подскакивает и хлопает в ладоши.
– Ой, ах! Wallahi…
Марыся едва дышит.
– Что такое?! – сестра беспокоится, но не знает, чем может помочь. – Что происходит?
– Ну, это же присоска! – молодая мама улыбается сквозь слезы. – Я читала, что… ох!
Она хватается рукой за нижнюю часть живота.
– Что, расскажи же, что происходит?
– Матка сокращается. Я не думала, что это будет так хреново.
Марыся улыбается, довольная, что помнит грязное словечко по-польски.
– Сестра, не ругайся при ребенке.
Успокоившись, Дарья присаживается на табурет, упирая подбородок на сплетенные пальцы рук, и смотрит умиленным взглядом на новорожденную.
– Это чертовское чудо… извини. Прекрасное чудо, невообразимое.
Она дотрагивается двумя пальцами до рыженького пушка на голове девочки.
– Тебе уже лучше? – спрашивает она сестру.
– А тебе?
– А что такое?
– Не прикидывайся, малая, я все вижу. С момента появления ты ведешь себя паршиво. В чем дело? Ревнуешь?
Марыся понимает сестру, потому что в ее жилах течет та же кровь. Обе настроены на одну волну.
Однако выглядят совершенно по-разному. Одна белая, как молоко, блондинка, типичная славянка, а другая смуглая, волосы у нее темнее. Она больше арабка, чем полька.
– Почему ты ревнуешь? – настаивает Марыся: ей жаль сестру.
– В общем, нет.
Дарья выпрямляется и сжимается, как маленькая обиженная девочка.
– Врать, так это мы, а не про нас, – смеется Марыся, хватая рукав рубашки и притягивая обиженную девушку к себе. – Садись здесь, возле меня. В чем дело? В том, что мама помешалась на внучке, что она слишком ее любит? Опасаешься, что тебя отодвинет на второй план, что сейчас хочет находиться только со мной и малышкой? Говори уже, не держи это в себе!
– Ну, да.
Дарья наклоняется и осторожно кладет голову на ноги сестры.
– Не будь дурочкой, сердце матери – это бездонный колодец. В нем хватит чувств для всех детей. Даже когда появятся новые дети, старшие никак не пострадают.
Марыся свободной рукой гладит сестру по тонким ровным волосам.
– Я из-за глупой ревности испортила себе часть жизни…
Уже более умело она прикладывает ребенка ко второй груди и смотрит невидящим взглядом в пространство.
– Если бы только захотела, уже подростком бы воссоединилась с семьей и жила в спокойной, нормальной стране, где нет мятежников, террористов и где мужчины не дискриминируют женщин по извечному закону. Не участвовала бы в войнах, насилии и других ужасах, которые, к сожалению, пришлось пережить.
– Как это?
Дарья вытаращила глаза, совершенно не понимая, о чем говорит сестра.
– Просто так получилось, что ты не пришла на свидание, на котором мама могла нас забрать.
– Все говорили, что она умерла, – шепчет Марыся, словно уходя душой и сердцем в те времена. – Я не знала, что именно будет на празднике