маленький пират!
Она говорила по-латыни, и он отшатнулся, словно на него выплеснули котелок кипятка.
Даже в смятении он почувствовал себя оскорбленным и, не задумываясь, ответил:
– Я не пират. У моего отца каперское свидетельство.
– Не смей возражать.
Она то и дело переходила с латыни на датский или английский. Но ее голос звучал резко, как бич.
И снова он стесненно ответил:
– Я не хотел вас оскорбить.
– Когда мой благородный муж узнает, что ты подглядывал за мной, он пойдет к твоему отцу-пирату, и тебя высекут на треножнике, как секли сегодня утром.
– Я не подглядывал…
– Лжец! – Она не дала ему закончить. – Грязный лживый пират.
На миг у него перехватило дыхание от потока оскорблений.
– Я только хотел…
Ее ярость вспыхнула снова.
– Я знаю, что ты хотел. Ты хотел посмотреть на мою катти … – он знал, что по-голландски это кошечка, – а потом взять свой кук в руки и ласкать его.
– Нет! – почти закричал Хэл. Откуда она знает его позорную тайну? Он был в ужасе.
– Тише! Зельда услышит, – снова зашептала она. – Если тебя поймают, тебя ждет плеть.
– Пожалуйста, – шептал он в ответ. – Я не хотел ничего плохого. Простите меня. Я не хотел.
– Тогда покажи мне. Докажи свою невиновность. Покажи мне твой кок.
– Не могу.
Его голос дрожал от стыда.
– Встань. Прижми его к отверстию, чтобы я увидела, лжешь ли ты.
– Нет. Не заставляйте меня это делать.
– Быстрей… или я закричу и позову мужа.
Он медленно встал. Глазок был точно на уровне его измученных болью гениталий.
– Теперь покажи. Раскрой брюки, – приказывал ее голос.
Медленно, стыдясь и робея, он поднял парусину; не успел он это сделать, как его пенис выпрыгнул наружу, словно распрямившаяся упругая ветвь. Он знал, что Катинка потеряла дар речи от отвращения, увидев такое. Через минуту напряженного молчания, самую долгую минуту в жизни, он начал опускать парусину.
Она немедленно остановила его дрожащим (он решил, что от отвращения) голосом, так что он с трудом понимал ее ломаную английскую речь.
– Нет. Не прикрывай срам. Эта твоя штука выдает тебя. Ты по-прежнему утверждаешь, что невиновен?
– Нет, – жалобно признался он.
– Тогда тебя следует наказать, – сказала она. – Придется рассказать твоему отцу.
– Пожалуйста, не надо, – взмолился он. – Отец убьет меня собственными руками.
– Хорошо. Я накажу тебя сама. Приблизь твой кок.
Он послушно придвинулся.
– Ближе, чтобы я могла дотянуться. Еще ближе.
Он почувствовал, как пенис коснулся грубой древесины, окружавшей глазок, а потом к кончику пениса притронулись поразительно прохладные пальцы. Он попытался отшатнуться, но она сжала сильней и резко приказала:
– Не двигайся!
Катинка