засмеялся.
– Я так отсюда голодный уйду. Мяса! Дайте мне больше мяса!
Произнося последние слова, он несколько повысил голос, и слова получились немного визгливые.
Но официантка не вздрогнула.
– Хорошо. Шашлык будете есть?
– Буду, буду. Отлично.
И она принесла. Оборванец вкусно обедал, выпивал и покуривал. Он очень наслаждался жизнью.
Но когда Анюта подала счет, странный посетитель решительно отложил бумажку в сторону.
– Нет! Не говорите мне о деньгах! Мне больно! Этого не измерить деньгами. Лучше скажите, когда вы заканчиваете работу.
– В двенадцать, – отвечала ошалевшая официантка. – Но я еще полчаса считаю выручку.
– Все ясно, – усмехнулся оборванец. – Все понятно. Выручка. Дайте-ка мне ваш домашний адресок. Я приду к вам сегодня ровно в час ночи.
Хотите верьте мне, хотите нет, но официантка дала ему свой адрес. Вывела мертвой рукой на том же самом счете, где значились съеденные оборванцем двенадцать рублей сорок восемь копеек.
– До скорой встречи, – сказал оборванец и исчез, почтительно сопровождаемый швейцаром, который взял под козырек и долго смотрел ему вслед.
Он ушел, а куда ушел – это нам неизвестно.
Зато все известно про официантку Анюту.
Она работала. Она разносила, принимала, подавала, считала, улыбалась, а потом пришла в свою пустую однокомнатную кооперативную квартиру и стала смотреться в зеркало.
Нового ничего не увидела. На нее глядела женщина страшненькая, сухонькая, лет тридцати, с золотым зубом. Начинающаяся сеточка морщинок. Тонкие губки накрашены перламутровой помадой.
– Чушь, – сказала Анюта.
И часы пробили час.
– Чушь, – повторила Анюта через пять минут. – Чушь. Чушь.
И начала переодеваться.
За стенкой развлекались. Слышалось пение «Хмуриться не надо, Лада».
– Не надо, – сказала одинокая официантка, снимая синее форменное платье, развязывая черный галстук с широким узлом, распуская волосы.
И тут прозвенел звонок.
Анюта накинула халатик, открыла.
И сразу поняла, что оборванец порядком пьян.
– Пардон. Задержался в одном месте, – объяснял он, покачиваясь.
Та же гаденькая одежда, то же гаденькое все.
– Уходите. Вы пьяны! – с тоской сказала Анюта.
– Ну, пьян. А почему я должен уйти? – возражал оборванец. – Пустите меня, и я ничего вам не сделаю.
Официантка молчала.
– Ну чо ты? – оборванец обнял Анюту.
И она его впустила.
– Только не подумайте, что я… – сказала она.
– А я и не думаю, – сказал оборванец.
– И не надейтесь, что я…
– А я и не надеюсь.
– Будете пить чай?
– Буду.
Они молча пили чай. Тихо тикали часы. Они молча пили чай.
– Вкусный чай, – сказал оборванец.
– Вкусный чай, – повторил оборванец и обнял Анюту.
Вкусный чай…
– Не надо, – сказала Анюта.
– Нет,