Политическая организация общества и право как явления социальной эволюции. Монография
императором норм права решить все требующие государственного вмешательства споры и конфликты. Поэтому они были убеждены в недопустимости модификации права государственными чиновниками применительно к особым обстоятельствам конкретных дел и ориентировали должностных лиц государства на точное претворение в жизнь императорских директив без каких-либо отступлений[107]. Другими очевидными примерами господства легализма помимо Китая III в. до н. э. являются Римская империя, начиная с правления Александра Севера[108], а также СССР и ряд государств, союзных ему по Варшавскому договору.
Во всех перечисленных, равно как и в остальных случаях легализма в истории никогда не было полного соответствия между этим учением и опосредуемой им политической практикой. Причиной является то, что классификация структур общеполитийного руководства на высшие и низшие непременно хотя бы в некоторой степени не совпадает с разделением между общеполитийными органами управления полномочий по формированию политики, с одной стороны, и по ее реализации – с другой[109]. В частности, лишь в платоновской утопии, а не в действительно функционирующих государствах функции истинного политика, подразумевающие, по Платону, изменение общеобязательных норм, начавших вредить государству, сконцентрированы у заметивших этот вред должностных лиц не всех, а только высших государственных органов. И чиновники общеполитийных управляющих структур, лишенных правотворческих полномочий, сообщив своему руководству о необходимости изменения общеобязательных правил, неукоснительно проводят в жизнь вредоносные нормы вплоть до их отмены[110]. Иными словами, как бы ни была узка компетенция подразделений низшего звена аппарата общеполитийного руководства, она все же включает их участие не только в осуществлении, но и в создании политических директив[111]. И это обстоятельство всегда сказывается на структуре легализма как концепции там, где установилось его господство. Чтобы устоять, легализм жертвует собственной логической согласованностью и чистотой, вбирая в себя теоретические конструкции, обеспечивающие одновременное решение двух задач: примирения легалистической доктрины с действительными принципами функционирования политического тела и поддержания видимости сохранения ее устоев.
К подобным конструктивным механизмам относятся, во-первых, способы и приемы толкования общеобязательных правил, позволяющие отступления от «буквы закона». Речь идет, в частности, об ограничительном и расширительном толковании, предоставляющем правоприменителю возможность проводить в жизнь предписания должного поведения, отличающиеся от тех, которые составляют содержание правовых норм.
Во-вторых, фикции, именуемые аналогиями закона и права. Обе они имеют место, когда правоприменительным органом принимаются решения относительно случаев, не предусмотренных общеобязательными правилами. При аналогии закона правоприменитель, рассмотрев такой случай,