торговля, строительство, морские круизы или сухопутные посещения бардаков и казино, даже любовь, пусть оплаченная, пусть продажная, но все равно любовь, – так вот все это стало обязательно сопровождаться контрольными выстрелами в голову.
Да, многое изменилось в жизни горожан!
Обычные картонные двери начали заменять на стальные, чтобы никакой взрыв не смог их сокрушить, противоугонные устройства, изготовленные из медвежьих капканов, заменили электронными, которые сами откликались на приближение хозяина, за сотни километров посылали крики о спасении, и хозяин, услышав их отчаянные вопли, нанимал чеченскую бригаду или славных грузинских ребят, или приобретал по случаю в соседней молочной лавке неплохой гранатомет с боевым запасом и несся сломя голову вызволять свою машину, которая из последних сил орала в пространство, оглашая эфир криками боли и страдания.
В карманах у прохожих уже не позвякивали медные монетки, поскольку исчезли они из обращения, теперь в кармане у каждого прохожего, сжатый горячей ладошкой, потел совсем маленький баллончик, готовый каждую секунду выплеснуть в морду обидчику смертоносную струю газа и навсегда вырубить его из числа здоровых и сильных, навсегда превратить румяного детину, обронившего неосторожное слово, в парализованного калеку, стонущего, плачущего, сочащегося слезами и слюнями.
Многое изменилось в жизни людей, но только не застолье у Халандовского. Как и прежде, как и годы назад, на маленьком журнальном столике, потрясая невероятным своим запахом, лежала свернутая крутыми плотными кольцами домашняя колбаса, красные помидоры, в которые, казалось, были вживлены маленькие электрические лампочки, отчего помидоры светились даже в темноте. Да, и холодное мясо с хреном, домашнего посола огурцы, хруст от которых был слышен в самых отдаленных уголках квартиры, и…
Да, конечно. И бутылка запотевшей водки, вынутая из холодильника в тот самый момент, когда раздавался звонок долгожданного гостя. И Халандовский, старый пройдоха, плут и мошенник, бросался не к двери, нет, упаси боже! Он бросался к холодильнику, вынимал литровую бутылку лучшей в мире водки производства местного завода и устанавливал ее в середине стола. И лишь потом, не торопясь, чтобы не запыхаться, чтобы выглядеть достойно и невозмутимо, шел открывать дверь гостю, который уже измаялся на площадке, не зная, что и думать, начав терять надежду встретить и обнять любимого хозяина этой квартиры…
– Здравствуй, Паша, – произнес Халандовский и отступил в глубь коридора. – Как я рад!
– Если бы ты не открыл еще минуту, – проворчал Пафнутьев, сдергивая с себя куртку, – если бы я не услышал твоих шагов, – он бросил кепку на крючок, – если бы я не так устал и не был так разочарован в жизни…
– То что было бы, Паша? – проникновенно спросил Халандовский, медленно открывая и закрывая большие печальные глаза.
– Я бы выстрелами из пистолета высадил все твои замки! И вошел бы, невзирая ни на что!
– И