стеблями камыша. Напряжение последних дней сменилось равнодушием и к самому себе, и ко всем, кто оказался втянутым…
Где-то его ищет жена, мается во дворе старик отец; на далеком полустанке остался Николай; да и остальным людям, которых он даже не знает, вряд ли сейчас лучше… Пришло чувство, будто переживания этих людей заслуженны, что они даже обязаны взять на себя часть его страданий, часть его вины. Осознав, что не только ему так паршиво, Сухов, не разжимая губ, вымученно улыбнулся осеннему солнцу.
Вытянув ноги, опершись ладонями о сухую, остывшую за ночь землю, он бездумно смотрел на оживающую реку. В сторону ближайшей деревеньки прошел еле видный в розоватой дымке катер. С надсадным ревом пронесся на моторке ошалевший частник. Бесшумно, как видение, проскользнула многовесельная байдарка. Проследив за ней взглядом, Сухов неожиданно увидел невдалеке что-то несуразное, покачивающееся на волнах, и вскочил, едва не закричав от ужаса. Но тут же понял, что вдоль берега по течению мирно плывет черная размокшая коряга.
Расслабленность и успокоение исчезли. По тропинке к дому Сухов шагал быстро и нервно. Соседи, выглядывая из-за невысоких заборчиков, копаясь в огородах, у лодок, удивленно провожали взглядом его тощую длинную фигуру с развевающимися на ветру волосами, а он даже не видел их, проходя мимо с неподвижным, сжавшимся, будто от боли, лицом.
– Явился – не запылился, – в голосе отца прозвучало облегчение. Он, видно, не надеялся, что сын вернется так скоро. Сухов смотрел на отца, словно не узнавая – кто он, этот человек в длинном черном пальто с непокрытой седой головой? Что он говорит? На каком языке? Потом, спохватившись, кивнул, не то соглашаясь с какими-то своими догадками, не то принимая их к сведению.
– Катя вернулась, – сказал старик.
– Вернулась? Откуда? – Сухов сморщил от напряжения лицо.
– Катя, – терпеливо повторил старик, поняв его состояние. – Твоя жена. Вернулась из деревни.
– А зачем она туда ездила? – быстро спросил Сухов, будто хотел уличить отца в каком-то обмане.
– Тебя, дурака, искала. Но в деревне она тебя не нашла. Не было тебя там.
– А я был в другом месте! – захихикал Сухов. – Я совсем в другом месте был!
– Ночным поездом девка приехала… Намаялась… Спит.
– Надо же как бывает… Главное, смотрю, а она плывет!
– Кто плывет? – с опаской спросил отец.
– Коряга, – Сухов посмотрел на него ясными глазами. – Коряга плывет. А ты думал что? Смотри мне! – Сухов укоризненно погрозил пальцем и быстро направился к дому. Но, сделав несколько шагов, отяжелел и по ступенькам крыльца поднялся с трудом. В комнату Сухов вошел, волоча ноги, остановился, глядя на прикорнувшую за столом жену. Она не успела даже раздеться, не успела разложить подарки, которыми нагрузила ее деревенская родня. Сухов заметил в кошелке лук, картошку, завернутый в белую тряпочку кусок сала. Равнодушно подумал, что неплохо бы поесть, что от кошелки на полу останутся следы и надо бы мокрой тряпкой протереть