счастливая судьба: как только меня приняли, сразу дали шесть главных ролей. Работы всегда было много. Но моя судьба совсем не такая простая, как может показаться на первый взгляд. Не могу сказать, что постоянно ходил в любимчиках. Конечно, Плучек доверял мне. Видимо, ему импонировало то, что я никогда не участвовал в интригах, мог сказать правду о спектакле на худсовете. Но были у нас и моменты охлаждения. Тогда возникало ощущение ненужности, невостребованности. Несколько раз меня пытались, как сейчас говорят, свалить. Не получилось. Не знаю, чем это объяснить, но в самые катастрофические моменты жизни ко мне всегда протягивается рука. Я чувствую мощную защиту. Видимо, потому, что я никогда никому не ставил подножки, никого не убивал, даже словом. Не скажу, что я очень религиозен, но я стремлюсь к Богу. Знаю, что за меня молятся многие люди. Может, поэтому за удары и обиды, нанесенные мне, всегда кто-то сильно наказывает. Сегодня я занимаю в театре достаточно прочное место: со мной советуется художественный руководитель. Я тоже всегда готов помочь ему. Но я никогда в жизни не стремился к власти. Все разговоры про то, что я претендую или претендовал на должность художественного руководителя, – всего лишь домыслы. Кто-то все время пытается нас столкнуть. Думаю, всему виной моя активность, которая давала повод для таких разговоров. Уверяю вас, если бы я захотел, я стал бы не руководителем театра Сатиры, а по меньшей мере министром культуры. Чего уж мелочиться!
– Идут годы. Уходят старые актеры. К вам приходит способная молодежь, но на первый план они не выходят. Схватить репертуар, как говорят в театре, у них не получается. Они будто растворяются. И по-прежнему весь груз ложится на плечи актеров старшего поколения. Чем это объяснить?
– Вы правы. В основном, весь репертуар держится на стариках. Думаю, дело не в том, что молодежь не настолько ярка. Изменились зрители. Иным стало и само понятие «популярность»: сегодня это – мелькание на экране, на тусовках, в кино – неважно какого уровня. К сожалению, театр в этом списке не всегда стоит на первом месте.
– Но у вас-то получилось! Думаю, вас с полным правом можно сегодня назвать звездой театра Сатиры.
– Никакая я не звезда. Я – ведущий актер театра Сатиры. Для меня театр всегда был главным в жизни. Этим я и кинокарьеру свою сгубил. Было время, чуть ли не каждый день меня приглашали на пробы в кино, причем к таким режиссерам, как Гайдай, Михалков-Кончаловский. Я начал сниматься и сразу дал обойму фильмов. Но очень скоро понял, что в таком режиме, когда каждый день съемки и 32–34 театральных спектакля в месяц, жить невозможно. Я начал отказываться от кино. А потом кино от меня отказалось. Меня забыли на десять лет. Сейчас, правда, опять начали приглашать. Но, как и прежде, главное для меня – театр. Поэтому не очень стремлюсь сниматься в кино, играть в антрепризах.
– Потому-то и не видим вас в антрепризах?
– В том качестве, которое я знаю и вижу, так называемый чес за деньги по стране, мне неинтересно участвовать в антрепризе. И хотя