еще не расцвели. Интересно, продается ли она? Пока не спросишь, не узнаешь. Но теперь Скай никак не может ее найти. Сначала скульптура ее до смерти напугала: наполовину лошадь, наполовину – скелет. Но потом захотелось ее купить. Да, купить, но лошадь словно сквозь землю провалилась. И Олеандра, как назло, умерла.
По ком плакала Скай сегодня утром на похоронах? По Олеандре? Но Олеандра была уже немолода и перед смертью не страдала от боли, да к тому же верила в реинкарнацию и стремилась к ней, так что, как ни крути, смерть ее вполне устраивала. А может, Скай оплакивала себя саму и все, что потеряла? Конечно, есть еще Флёр, Флёр никуда не делась, но… Скай вздыхает. Олеандра была ее мистической студией звукозаписи, и все, что Скай у нее записала, теперь потеряно. Сожжено. Стерто.
Она входит в старую деревянную дверь и оказывается в садике, обнесенном стеной.
В центре сада – каменный постамент, а на нем – еще одна медная скульптура: жаба. Перед скульптурой стоит поросшая мхом скамейка, а на ней сидит зарянка. Зарянка бросает рыться в мохе и принимается разглядывать Скай. Высушенные коробочки прошлогоднего мака (даже Скай в состоянии распознать мак) разбросаны вокруг, подобно выцветшим декорациям давнишней вечеринки. А из грунта там и тут проглядывают зеленые ростки. Все растет, несмотря на холод. Тонко пахнет ромашкой. Скай снова оглядывается, и вот она уже не потеряна: перед ней коттедж Флёр, будто сошедший с книжной страницы, – с большими окнами, похожими на сонные глаза, и огромной печальной дверью. Вьюн-борода ползет по стенам, будто по щекам зеленого человека. А вот и Чарли Гарднер, внучатый племянник Олеандры, топчется на пороге. Худой, угловатый, чем-то напоминает волшебника. Молодого волшебника из плеяды черных магов; едва он увидит ее, погонится за ней по дремучему лесу, и там она упадет, и тогда… Скай пятится к белому саду, за ней порхает зарянка, она поет, и в песне проступает рисунок одной знакомой мелодии, но не может быть, чтобы…
Угораздило же поп-звезду забрести в сад на задворках Англии, в сонный средневековый городок, который давным-давно был шумным портом, но потом море здесь сморщилось, как женщина без любви, и скукожилось до мелкой речушки с крошечными лодочками, камышницами и поросшими криптумом берегами. Можно прилететь сюда на вертолете, как сделали ребята из “Битлз” сто лет назад. Приземлиться на маленьком аэродроме в нескольких милях отсюда. Но более прозаичный вариант – поезд с пересадкой плюс такси. Ехать целую вечность. На карте кажется, будто Сэндвич – совсем рядом с Лондоном. Это же Кент, черт возьми, графство, которое буквально врастает в Лондон, вот же оно, прямо тут. Но на дорогу сюда Скай тратит столько же времени, сколько на дорогу к родителям в Девон, а до Девона от Лондона – почти пять графств, если изучить маршрут поезда. Отсюда до дома ее родителей в Девоне – примерно семь часов. И где-то посередине – Грег.
А теперь вот Олеандра умерла.
Скай идет дальше, через перелесок и затем наискосок – к тропинке пошире, которая тянется между двумя рядами деревьев. Отсюда хорошо виден “Дом Намасте”: большой,