вскоре и скрылся.
– Что с ним? – спросил Фогер у Дерки.
– Он не хочет никого видеть. Ему плохо.
Фогер долго чесал свое раненое ухо, потом пошел искать сына.
– Это все из-за него, – сердито проронил Дорито, глядя вслед чудовищу.
– С чего ты взял?
Дерки задумался. Мальчишка не мог знать всего, что знал он сам. Ведь он и Росс не рассказывали ему о своих недавних путешествиях в Прошлом Мире. Скорее всего, он что-то подозревает…
– Я уверен. Но вы взрослые любите скрывать от нас свои тайны, а потом вините нас в том, что мы поняли все по-другому и совершаем ваши же ошибки.
– Хочешь, чтобы я рассказал с чего все началось?
– Расскажи.
И вскоре Дор узнал все.
Фогер нашел Росса привалившимся спиной к одному из валунов. Его глаза полные тоски смотрели вдаль на линию горизонта, туда, где лазурное небо касалось черных камней. Он не слышал, как подошел Фогер. Погруженный в воспоминания, он не хотел, не видеть, не слышать что-либо. Он был неподвижен, что казался мертвым.
– Росс, – тихо окликнул Фогер, а потом чуть громче: – Росс, ты слышишь меня?
Вместо ответа Росс закрыл глаза.
– Тебе надо выговориться. Не замыкайся в себе. Поговори со мной.
– Уходи, – грозно потребовал Росс.
– Не уйду. И что ты сделаешь?
Фогер демонстративно улегся рядом с ним, и, не дождавшись его ответа, продолжил:
– Если тебе будет легче, обзови меня как-нибудь или побей. Сделай что-нибудь. Неужели ты сдался?
– Ты не понимаешь… – Росс со стоном открыл глаза. – Ты никогда меня не понимал. Ты причинил мне столько бед. А я тебе верил. Ты обещал, что поможешь мне. Лучше бы сразу сказал, что ничего изменить нельзя. Разве тебе мало всего, что со мной произошло? Можешь радоваться, я потерял все: свою жену, детей. Тебе этого мало?
Фогер, опустив голову на лапы, внимательно слушал его полную гнева речь. И по щеке блестя в лучах солнца, текла большая прозрачная слеза. А Росс все говорил. Он вспоминал свое детство, свою мать, и, негодуя на жизнь, раскрывал душу перед тем, кем всегда держал ее запертой.
– … ты ненавидел мою мать, и мне было очень тяжело слышать, как ты отзывался о ней. Порой казалось, что это ты подстроил ту злосчастную авиакатастрофу… – и тут он посмотрел на Фогера, и увидев его слезы, замолчал.
– Продолжай, – тихо попросил Фогер.
– Ты плачешь?..
– Всегда считал, что мужчина не должен плакать. Слушая твои обвинения, не могу сдержаться. А мать твою я очень любил. Но ей не нравилось, что я целыми днями пропадаю на работе. И мы конечно, часто ссорились. Она взрывалась из-за пустяков. Дети очень впечатлительны и ты, став взрослым, не можешь забыть прошлое. Она уехала, потому что хотела быть самостоятельной. Ты наверно уверен, что я не помогал ей, но это не так. Я слал ей письма и деньги. Она же все возвращала.
– Она любила тебя, и ждала. Она готова была все забыть, но ты не приезжал.
– Гордыня… Всему виной моя гордыня.
– А зачем