даровано не каждому.
– Попахивает садо-мазохизмом, – отмечаю я, пододвигая к себе недоеденный стейк. – Или возможным экзорцизмом. Смотря, что за чем идет. У Мерлина Менсона подобная философия. Тебе бы с ним подружиться, пока он жив. Даруй ему бессмертие. Он неплохой проект, а в Россию его не заманишь. Православная церковь предаст анафеме.
Лиза распрямляет карусель и сжимает ладошки в кулак.
– Бессмертие – это высшая благодать. Бессмертие даровано и нам. Знаете, в чем мы его постигаем?
Я не решался ответить, чтоб не ударить лицом в грязь, а Адель пока не покинула графство Дракулы.
– В сексе! В совокуплении. В вечном оргазме. Вот оно настоящее бессмертие. Бессмертие с большой буквы. И каждый постигает его в меру своих возможностей. «Оргонная» теория Райха тому научное доказательство, но создать аппарат вечного оргазма ему так и не удалось. Оргазм – подарок господа, достояние человека.
Подобного экзерсиза я от любимой не ожидал. Моя чудная фантазерка частенько отвешивала гениальные прозрения, достойные Будды и Иисуса Христа. А ее подкованность в психоанализе меня давно не смущала. И я давно понял, что она не от мира сего, как ни от мира сего и Адель, поэтому они и не торопятся расставаться, а ссоры не длятся долго. Но если от Адель пахло приторным душком злословия и вычурным резонерством, основанным на врожденной поломке ее скисшего мозга, то от моей сладкой девочки веяло гениальностью и божеством. Вы скажете, каждый влюбленный по уши боготворит свою половинку и делает из мухи слона, канонизируя любое слово любимой?! Но это не просто мои злоключения – это правда жизни.
– В этом что-то есть, – задумчиво произнесла Адель. – Но секс вещь темная, многие в нем не ведают. Человек сам по себе есть секс. Не спроста у англичан sex – пол, значит, сам по себе занимается сексом. Он и есть секс, и ему не нужны партнеры.
– Не переноси свой опыт на все человечество, – открыто говорю я, и даже Лиза не простреливает меня огненным взглядом.
– Я не исключаю, что меня хотят многие, – развивает тему Адель. – Даже вот тот тип за дальним столиком. Азиат! Пухлый, с черными усиками и с круглыми бычьими ноздрями. В шляпе! Видите? Он за твоей спиной, Герман! Не оборачивайся – это неприлично. Но тот тип не спускает с меня глаз. Иногда и на Лизоньку поглядывает, сравнивает что ли? Тот тип. Точно. И сейчас не опускает глаз. Его заводит, что я заметила его. Он уже заряжается! Тот еще тип. Уставился. С чего бы это? Я не так уж и привлекательна. Красота здесь ни при чем. Во мне зажжен секс, и он уловил мой светоч. Светоч секса – вот вам новая философия. Получите и распишитесь на флейте водосточных труб, помяни его грешную душу. Светоч загорелся, и мне достаточно. А много экстаза мне ни к чему. Я очень чувствительная натура.
Меня так и тянет обернуться, чтоб посмотреть на этого идиота, разглядывающего Адель. Как он умудрился запасть на адепта живых мертвецов?!
Волевым движением я разворачиваюсь на девяносто градусов. Делая вид, что поправляю брюки, приподнимаю голову и краем глаза оглядываю зал, выпучивая зрачки. Никакого азиата нет и в помине. На краю пустой столик �