погибли многие видные сановники двора, оказалось, что на высшую должность дивана назначить некого. Тогда султан поставил бойкого и красноречивого хаджиба в качестве заместителя того, кто позже окажется достойным этой должности.
Судьба благоволила к хаджибу, и он остался у власти. Но султан все же не позволял ему привилегии и атрибуты, сопутствующие второй по значению должности государства. Как то – титуловать его «ходжа» и сажать по правую руку от себя. Шараф ал-Мулк во время общих аудиенций сидел на ковре с хаджибами. Дворцовый этикет требовал, чтобы вазир государства, восседая в своем кресле, имел право не вставать даже перед влиятельными людьми. Шараф ал-Мулк вставал перед видными должностными лицами. Перед вазирами, когда они ехали верхом, обычно несли четыре копья с позолоченными древками. Султан не разрешал ему этого.
Шараф-ал-Мулк выйдя из шатра султана, увидел эмира Ур-хана, родственника султана. Вазир постарался скрыться, но не успел, был замечен.
– А, Фахр ад-Дин, – воскликнул Ур-хан. – Я к султану, а ты уже от него. На кого ты успел донести?
Вазир криво улыбнулся и попытался обойти эмира, но не тут-то было. Ур-хан преградил ему путь и ждал ответа.
– Да так, – ответил вазир, – согласовывал с султаном свои действия. Ты уже знаешь, что Табриз капитулировал?
Ур-хан был женат на сестре султана, и Шараф-ал-Мулк боялся его, поскольку эмир был единственным человеком, кто осуждал все поступки вазира и открыто выражал ему свою неприязнь.
– Ты хочешь сказать оправдывал свои делишки? – спросил Ур-хан.
– Султан послал меня с важным поручением, ему не понравится, что ты задержал меня. – недовольно сказал вазир.
Но Ур-хан продолжал удерживать его.
– Скажи, Фахр сын Касыма, – спросил он, – это правда, что, поскольку султан не позволяет тебе сидеть в своем присутствии в полагающемся тебе по должности кресле, ты раздобыл себе точно такое же кресло и сидишь в нем, когда возвращаешься к себе?
– Нет, – побагровев, ответил Шараф ал-Мулк, – это неправда, кто сказал тебе такую глупость?
– Никто, но я вижу, что ты возишь его всюду, куда бы мы ни ехали. Зачем ты таскаешь с собой кресло, если не сидишь в нем?
– Тебя это не касается.
Ур-хан захохотал.
– Ладно, лети птичка, клюй дальше, но помни, я слежу за тобой.
С этими словами Ур-хан отпустил вазира.
Гянджа. Резиденция атабека Узбека, правителя Азербайджана.
В старые времена в стране кипчаков был такой обычай, если какой купец покупал сразу 40 рабов, то продавец брал с него плату только за 39 человек, а сороковой отдавался в подарок. Понятное дело, что сороковым, как правило, оказывался никчемный раб. Кривой, косой, или горбатый, которого продать было трудно. Во времена сельджукского султана Махмуда таким сороковым оказался грубый и некрасивый раб по имени Ил-Дэниз. Купец, посадив рабов на телеги, повез их в Ирак. Время было жаркое, поэтому караван двигался только по ночам. Ил-Дэниз был самым молодым из купленных рабов. В пути он сонным трижды сваливался с телеги.