Он вернулся. Ворота оказались закрыты, он кое-как перелез через высокий забор прошёл в сени, до избной двери. Не закрыта.
Мишка зажёг спичку, переступил порог и бросил её, обжёгшись. Он захватил сразу кучу спичек. Сквозь их вспышку из глубины комнаты, от кровати длинно уколол радужный лучик её колечка. По большой подушке разметались волосы. Голова чуть откинута. И сон не успел стереть какого-то детского выражения обиды на лице. Цветущая, полногрудая, порозовевшая, Галя лежала почти на боку. Полные белые ноги слегка подогнуты. Мерно подымалась и опускалась грудь. Подчиняясь её дыханию, подымались и опускались золотой браслет на одной руке и два колечка – на другой.
Мишка опять обжёг пальцы и попятился назад – он не хотел будить её сейчас. Он тихонько вышел на крыльцо. С заднего двора на него бежал хозяин с вилами и криком: «Кто там ходит, протакую мать…»
Мишка рванул с крыльца в один прыжок до забора, а забор перемахнул, как будто и не задев за него. Через несколько секунд хозяин открыл ворота и пустился за Мишкой по улице. Мишка, как заяц, путал следы, домой бежать было нельзя. Он прыгнул через чей-то плетень и скрылся в огородах…
– Барыня, барыня! К вам лез какой-то вор! Вот сейчас убежал, – разбудил Галю хозяин. – Я его увидел, когда он выходил на крыльцо и побежал за вилами. Ну, ладно удрал, а то бы я его посадил на рожки. Посмотрите, барыня, не украл ли что?
Галя не подала виду, что знает вора…
Мишке ничего не оставалось делать, как не солоно-хлебавши, отправиться домой.
Елена Степановна испугалась, спросила: «Миша, что случилось? почему ты один и пешком?»
Мишка сказал, что привозил сено снохе. А утром рано попросил разбудить его. Поужинав, Мишка лёг, но сон не шёл к нему. Какой там сон! Галя стояла перед глазами такая, какой он только что видел её. Его кидало то в жар, то в холод. Он проклинал не в меру ретивого хозяина дома.
Приехав на стан чуть свет, Мишка сказал Шарипу, чтобы сегодня дал отдых Гнедому, не запрягал его в жнейку, а вечером, как только стемнело, сел на него и стрелой помчался в станицу.
У Гали окно было открыто, затаясь она ждала его.
Как только Мишка подошёл, она протянула ему обе руки. Повиснув друг на друге, они кружили по комнате, как помешанные. Галя сквозь слёзы рассказывала о своих переживаниях…
Наклонившись и нахохотавшись досыта над вчерашним, Галя стала просить Мишку взять её с собой на жнитво.
– Если мягкие места чешутся, то ладно, возьму. У отца кнут хороший, сам плёл, – спокойно сказал Мишка.
– А разве очень сердитый твой отец? – опасливо спросила Галя, заглядывая в глаза.
– Да нисколько не сердитый, но ведь если дать нам волю, то мы или кого-нибудь привезём на работу, да будем там потешаться, не работать, или сами уедем на неделю. Так и хлеб останется на корню в зиму.
– Ну, Миша, тогда покажи мне поля, прокати меня куда-нибудь.
– Это можно, – сказал Мишка. – В воскресенье я поеду на бахчи за дынями и арбузами