утерялся. Все, что связывалось в общих процессах, опять дифференцировалось по роду занятий. Художники стали художниками по отдельности, музыканты – отдельно; неформалы тоже разбились по мотоклубам и мелким компаниям.
К тому же вся молодежь восьмидесятых уже повзрослела, переженилась и нарожала детей, а кто-то уже уехал за границу. Новое поколение девяностых было уже поставлено на грань выживания; максимум, что оно могло для себя позволить, так это забыться на какой-нибудь дискотеке. Все остальное время, после двойного финансового кризиса, молодежь пребывала в поисках каких-то средств и о каком-либо творчестве разговаривать было бессмысленно. Здесь нужно отметить, что, конечно же, не вся молодежь – были отдельные уникальные музыканты и художники, которые, опять же, вели свое происхождение из панк-среды города, но количество этих персоналий было незначительным и все проекты держались на уже проверенных временем кадрах. Некоммерческие проекты, пригодные для зрелой заграничной культуры, стали бессмысленными во многих отношениях, при этом активность надзирательных органов усилилась. Единственно значимыми проектами могли стать проекты, связанными с телевидением, но эта тема стала пресекаться с 96-го года тоже. Олегу Шишкину удалось набрать группу с замечательными актерами – Епифанцев в проекте был просто замечателен – и они каким-то чудом пробили театрализованный проект на шестом канале под названием «Дрема». Позже он переехал на московский канал под названием «Культиватор» и какое-то время существовал в виде авангардного театра. Я по большому счету считаю эту группу учениками Леши Тегина, но вполне возможно, у них есть свое мнение по данному вопросу.
А я делал совместный с голландским режиссером Мириам Ван Веллен кинопроект, как бы итожа свою деятельность, в котором нам помогал Алексей Катаев, живший тогда в Голландии. Но, к сожалению, наш проект, выражавшийся в том, чтобы выразить суперсмысл в сжатой форме, так и не сумел пробиться на российский экран. Тогда я активно занимался собственной семьей, пытаясь хоть как-то восполнить отнятое общественной нагрузкой личное пространство. К этому моменту уже было пропущено несколько семей и детей без отца, я платил уже какие-то вселенские долги. Как-то живший по соседству Алик, он же Альберт Нейронов, снял свой первый фильм, но он так же не пробился на телевидение, хотя был снят в новомоднейшем по тем временам киберпанковском стиле с элементами готики. Поэтому захотелось поставить точку в «Ассе», чтобы этот процесс получил свое логическое завершение, а последующие проекты шли уже продолжением к этому. Шел 98-й год и мой приятель Олег Цодиков, имевший отношение к организации мероприятий, предложил сделать акцию в клубе «Титаник».
Название проекта символизировало окончание московских перформансов, а взято было из произведения Марка Твена. Где описывалась группа мошенников, которая делала перформанс «Огненный Жираф». Был устроен показ под названием «Агония огненного жирафа», на которую