в инвалидном кресле отвозят в другой смотровой кабинет. Там его кладут на носилки. Он совсем не может двигать левой рукой. Плечевой сустав словно заклинило.
– Как вы себя чувствуете? – спрашивает врач. На вид ему лет тридцать восемь. Кожу в уголках глаз прорезают лучики мелких морщинок – так бывает у людей, которые много улыбаются.
– Знаете, – отвечает Скотт, – мне кажется, что все вокруг начинает вращаться.
Доктор быстро проводит поверхностный осмотр, проверяя, есть ли на теле пациента раны или гематомы.
– Вы в самом деле плыли всю ночь в полной темноте?
Скотт кивает.
– Вы вообще что-нибудь помните?
– Немногое.
Доктор светит фонариком ему в глаза.
– Головой обо что-нибудь ударялись?
– Не помню. Наверное. Видите ли, самолет упал в воду…
Свет фонарика на секунду ослепляет Скотта. Доктор удовлетворенно хмыкает.
– Ну, ваши глазные рефлексы в порядке. Полагаю, сотрясения мозга у вас нет.
– Мне кажется, я не смог бы плыть всю ночь с сотрясением мозга.
– Пожалуй, вы правы, – соглашается врач, немного подумав.
Теперь, когда ему снова тепло, а в обезвоженный организм поступает жидкость, Скотт вспоминает о существовании остального мира. О том, что на свете есть разные страны и народы, миллионы людей продолжают жить своей обыденной жизнью, есть телевидение и Интернет. Он думает о том, что его трехлапый пес, оставленный на попечение соседа, мог никогда больше не увидеть своего хозяина, который часто подкармливал его под столом кусочками мяса в дополнение к обычному рациону. Почувствовав, как его глаза наполняются слезами, Скотт встряхивает головой.
– Что говорят в новостях? – интересуется он.
– Немного. Что самолет взлетел вчера примерно в десять вечера. Служба авиаконтроля видела его на экранах своих радаров около пятнадцати минут, а потом он исчез. Сигнал бедствия борт не подавал. Была надежда, что произошел отказ радиосвязи, а самолет совершил где-нибудь вынужденную посадку. Но потом с какой-то рыбацкой лодки на воде заметили обломок крыла.
На какое-то время Скотт снова мысленно оказывается в чернильной темноте океана, освещаемой оранжевыми отблесками пламени.
– А есть… другие выжившие? – спрашивает он.
Доктор отрицательно качает головой. Он полностью поглощен осмотром плеча Скотта.
– Вот так больно? – Он осторожно приподнимает руку пациента.
В тело Скотта словно вонзается раскаленный нож. Он невольно издает громкий вопль.
– Нужно сделать рентгеновский снимок и томографию, – говорит врач, обращаясь к медсестре. – Я хочу убедиться, что нет внутреннего кровотечения.
Затем он кладет руку на предплечье Скотта.
– Вы спасли мальчику жизнь, – восхищенно объявляет доктор. – Вы ведь это знаете, верно?
Скотт снова чувствует, как на глаза наворачиваются слезы. В течение нескольких долгих секунд он не в состоянии произнести ни слова.
– Я