еще один член экипажа – плотный круглолицый мужчина со шкиперской бородкой. Стало совсем тесно.
– Капитан, погрузка закончена.
Ван Страатен кивнул и представил нас друг другу. Бородач, Яков, оказался старшим помощником – ему и предстояло продолжить экскурсию. Капитан, потеряв ко мне интерес, снова переспросил у Марины:
– Не слышишь? Помогать?
Та затравленно покачала головой.
Мы со старпомом уже направлялись к выходу, но я обернулся и увидел, как капитан жестом приказал девушке поднять с палубы злосчастную трубу, а потом приглашающе отодвинул штору перед койкой. И еще я заметил цепь на лодыжке Марины и то, как она зачем-то вытерла поднятый патрубок полой своей рубахи.
– Каюта капитана рядом с боевым постом акустика-радиста, – прокомментировал Яков. – Не вставая с койки – в курсе всех событий.
И липко хохотнул. Мысли в моей голове противностью затмили тошнотный привкус во рту.
– Привыкай, – обнадежил Яков. – Откуда начнем осмотр, с кормы или передка?
Мне было все равно – хотелось побыстрее добраться до своей каюты. О том, что подышать свежим воздухом не получится, я уже догадался. Старпом оценил мой зеленый, во всех смыслах, вид и попытался обнадежить:
– Как нырнем – полегчает. Главное, чтобы Маринка быстрее связь наладила. Под водой же антенна не берет.
Мне раньше казалось, что подводные лодки погружаются только перед боем – запас хода у них ограничен емкостью аккумуляторов, – а все остальное время находятся на поверхности, идут на дизельных моторах. Старпом просветил:
– Наша «семерка»[4] особенная. Не любит она поверхности. После того как она досталась от немецких «кригсмарине» Страннику, – под «Странником» я угадал Ван Страатена, – лодка научилась дышать на глубине.
– При помощи шноркелей?
Не то чтобы я особенно разбирался в субмаринах, но совсем недавно, помнится, читал про эти устройства, позволяющие дизелям работать даже при погруженной лодке. Революция в подводном деле.
– Нет, – улыбнулся старпом, – наша красотка дышит без всяких трубок и компрессоров. И при этом ныряет на добрую половину мили.
Кажется, предел для подводных лодок скромнее, метров двести-триста, но я не стремился разобраться в тонкостях или уличить старпома в хвастовстве; под водой – значит, под водой, и чем глубже, тем лучше, если при этом меньше качает. К тому же – вспомнился роман Жюля Верна – в глубоководных путешествиях определенно присутствовал некоторая торжественная романтика.
А Яков, положившись на собственный вкус, уже притащил меня в нос лодки, в торпедный отсек.
– Вот они, пробирки с нашими живчиками, – похлопал старпом по аппаратам. – Торпедная атака – это как эякуляция, не находишь?
Фаллические фантазии старпома меня не впечатлили. Трубы торпедных аппаратов больше напоминали цилиндрические гробы. И это мне не нравилось. Мне вообще мало что здесь нравилось, особенно – пока не прекратилась качка. Быстрей бы Марина провела чертов сеанс.
– А