этаж. Там делать нечего. Разве что отдохнуть на чердаке. Но нельзя – можно попасться. А прыгать со второго этажа на битый кирпич – ноги сломаешь. Верная смерть. Нет, нужно быстро отыскать кухню и бежать отсюда как можно скорее.
Януш кинулся в одну комнату. Кресла, сломанная мебель, рояль. Всё не то. Даже одежды нет. Где еда? Вторая комната. Тоже не то. Кладовая. Пусто. Видимо, очистили ещё до него. Так, а в этой комнате что? Кухня!
Хруст битого стекла под чужой ногой, за спиной, заставил мальчишку остолбенеть. Острый, подростковый кадычок на тонкой шее нервно дёрнулся.
– Обернись. – Голос с акцентом. Немцы.
Януш, сжавшись, втянув в плечи голову, медленно развернулся. Фашист был один. Офицер. В фуражке с высокой тульей. В форме мышиного цвета. В начищенных сапогах. Сытый. Тщательно выбритый. Пышущий ароматом дорогого одеколона. Именно запах одеколона лишил мальчишку сил и надежд. Таким дорогим одеколоном некогда пах его папа. Голова закружилась. Ноги подогнулись сами собой.
Мальчишка стянул с головы рваную кепку, которую нашёл неделю назад, и упал на колени.
Офицер обошёл беспризорника со всех сторон, внимательно изучая бездомного бродягу. Снова встал напротив мальчишеского лица.
– Что ты здесь делаешь? – акцент немца неприятно резал слух.
– Ищу еду, – честно признался Януш.
– Здесь ничего нет.
– Я в этом уже убедился.
– Ты один?
– Да.
– Не врёшь?
Януш отрицательно мотнул головой.
– Где твои родители?
– Погибли. Я сирота.
– Почему ползаешь здесь… как это сказать… в одиночестве? Где твои друзья?
– Мне не нужны друзья.
– Тебе нравится быть одному?
Януш промолчал. Он никак не мог понять, что от него хочет немец. Другой бы на его месте достал пистолет и пристрелил воришку. А этот – нет, всё что-то тянет. Вон как таращится своими бельмами белёсыми.
– Сколько тебе лет?
– Двенадцать.
Немец вынул из кармана галифе платок, снял фуражку. Сначала вытер лоб, а после принялся тщательно протирать внутренний обод головного убора.
– Когда ты родился? День!
– Первого октября.
Рука немца замерла.
– Не врёшь?
– А зачем мне врать? Вы ведь меня всё равно убьёте.
Немец свободной рукой показал жестом, чтобы мальчишка встал на ноги.
– Идём.
Офицер первым, не оглядываясь, прошёл в комнату, где стоял рояль.
– Ты умеешь играть на таком инструменте?
Мальчик отрицательно помотал головой.
– Держи.
Немец протянул Янушу фуражку, после чего вернул платок в карман галифе, подтянул к музыкальному инструменту единственный, чудом сохранившийся целый стул, присел на него, открыл крышку рояля.
Януш почувствовал, как в горле образовался комок, который полностью блокировал дыхание. Вслед за