окошко. Значит, я здесь уже трое суток. И до сих пор жив. Я слаб, избит, голоден, болен, но жив.
Глазами больно шевелить, словно у меня высокая температура. Ноги, обутые в кроссовки, прилипли к полу, но мне не хватает сил их переставить. Затекшая спина требует разогнуться. Но я не шевелюсь, экономлю силы. Я слышу шаги в коридоре, сердце начинает биться чаще, трепещет как мотылек у светильника. Внутри разливается горячая кровь, словно кто-то открыл кран, и она бурлящим потоком бередит меня, заставляет подняться на ноги, занять уверенную позицию. Мне страшно. Я голоден, но каждый раз не могу заставить себя съесть хоть что-то из рук этого извращенца, который навещает меня в камере.
В комнату входит человек в тяжелых берцах и камуфляже. В руках у него поднос с тарелкой, на которой что-то навалено горой.
– Еда, – говорит мужчина. У него дикий акцент и получается что-то вроде «ита». Это голос мне незнаком, значит это не тот человек, что приходил ко мне предыдущие дни. Совершенно новая личность в моей погребной яме.
Я чувствую запах жаренной курицы. Желудок тут же сводит, в глазах мутнеет. Боже, как же я голоден. Рот наполняется слюной.
Мужчина делает несколько шагов ко мне навстречу, куски жаренной курицы подрагивают в лунном свете, над ними поднимается ароматный пар. Я осторожно делаю несколько маленьких шагов. Приблизившись к человеку, я протягиваю руку к еде. Ничего не происходит, он не пытается ударить меня или отнять еду. Я нетерпеливо хватаю горячий кусок мяса и сую в рот. Божественно вкусно. Курица приготовлена отлично, сочная, немного смочена лимоном, идеально посоленная. Хотя сейчас мне не до гастрономических изысков, едва ли я отличу вкусного цыпленка от не проваренного супового. Жадно проглотив кусок, я протягиваю руку за слудующим, но брать не осмеливаюсь.
– Еда, есть, не бойся, – миролюбиво говорит человек.
В отличие от предыдущего надсмотрщика, этот без маски. Не переставая есть, я поднимаю на него глаза, чтобы внимательно рассмотреть. Пытаюсь поглубже впечатать снимок его лица в память. Когда освобожусь, я буду должен максимально точно описать его. Хотя уже сейчас мне кажется, что я опознаю его из миллиона таких же, как и он.
Я плохо разбираюсь в национальностях и не могу точно определить, к какой относится этот охранник. Он смугловат, с большими темными глазами, острым носом и толстыми губами. Зачесанные назад волосы напоминают вареную китайскую лапшу – в мелкие сальные кудри.
Вожу носом, пытаясь учуять запах чего-либо, кроме курицы, но не могу.
Доедая второй кусок курицы, я понимаю, что сыт.
– Пить… Я хочу пить, – говорю я.
– Пять минут идти в душ, – отвечает человек. – Еда все?
Я киваю. Человек разворачивается и уходит.
– Спасибо, – говорю ему вслед.
Мужчина молча запирает за собой дверь. Я облизываю остатки жира с губ. Меня клонит в сон, но нужно сделать над собой усилие, потому что охранник сейчас вернется, чтобы сопроводить меня в душ.
Через несколько минут, за которые я несколько