замнаркома, но ведь вы меня вызвали не для того, чтобы узнать, как нам летается на Северах?
– Да, ты прав, Илья Павлович, – проговорил Новиков усмехнувшись. – Ты прилетел в Москву не для этого, коли тебя так разбирает любопытство, сейчас введу в обстановку. Причина твоего прибытия в том, что тебя приглашают на заседание Госкомитета обороны, – увидев удивлённые глаза Мазурука, попытался успокоить его. – Не переживай, вместе пойдем. Главное, держись уверенно. Имей своё мнение, по возможности отстаивай его, но не до фанатизма. Короче, сам понимаешь, по обстановке…
– Простите, товарищ Замнаркома, а почему вызвали меня? – несколько смущаясь, спросил Мазурук. – Где ГКО и где я?
– Насколько мне известно, – продолжал Новиков, – планируется создание воздушного моста между Америкой и Советским Союзом. А поскольку он, по всей вероятности, должен проходить в северных широтах, то лучшего эксперта, чем ты, найти трудно.
…Теперь, находясь в самолете, когда своими вопросами пилот согнал всю дремоту, Мазуруку вдруг вновь представился Кремль, кабинет Иосифа Виссарионовича Сталина, огромный стол, за которым сидят члены ГКО и приглашённые. Большинство лиц знакомо по портретам и фотографиям из газет.
О ситуации, сложившейся с поставками военной техники от союзников, выступает начальник Генерального штаба.
Сталин, Верховный Главнокомандующий, ходит по кабинету, неслышно ступая по ковру мягкими, шевровыми сапогами. Время от времени он подносит к бледным губам трубку, попыхивает ею, и аромат табачного дыма растекается по кабинету.
– Скажите, товарищ Мазурук, а можно ли организовать доставку техники по недавно проложенному Северному морскому пути?
Иосиф Виссарионович недоволен выводами Генштаба. Но, по привычке, не показывает этого, он использует иной прием. Он обращает свой вопрос «человеку от сохи», практику, полярному летчику. От Мазурука он ждет положительного ответа.
– Нет, товарищ Сталин, нельзя, – ответ в тишине кабинета прозвучал излишне резко, категорично. Присутствующие в настороженности глядели на летчика.
– А почему? – выдержав паузу, несколько удивлённо спросил Сталин. Тональность задаваемого вопроса почти не изменилась. В этом коротком вопросе была и хитрость, и ожидание прямых аргументов, и многозначительность, за которой невозможно было предположить, что последует.
– Скоро, товарищ Сталин, в северных широтах наступает полярная ночь. В районах Севморпути авиация развита слабо и является только вспомогательной. Аэродромов мало. А те, что есть, не приспособлены к работе с авиационной техникой, они работали только с небольшими транспортниками. Но самое главное то, что запасов горючего там нет, и теперь доставить его туда невозможно.
С каждым приведённым доводом Сталин мрачнел всё больше, наконец, повернувшись к Ворошилову и не скрывая раздражения, сказал:
– Да, запасы наши в Рязани…
– А какие возможности полётов через Камчатку? – вновь обратился к Мазуруку.
– Тоже