слепил глаза. Поскальзываясь, она миновала обледенелый мост через реку. Совсем близко уже стена из толстых бревен; заметила, что охранники сверху наблюдают за ней.
Она их окликнула.
– Эй, впустите в град. К Родиму я. Аль не узнали? Жена я его, Карина.
Они по-прежнему только глядели, потом переговариваться начали.
– Откройте мне, псы!
Никакого ответа. Но вроде послали одного куда-то. И Карине пришлось ждать, стоять на ветру, растрепанной, измученной.
Похоже, стражи все-таки узнали ее. Она это поняла, когда увидела, кого они вызвали. Саму княгиню-мать Параксеву. Карина только слабо охнула, заметив ее тучную фигуру над бревнами частокола. Параксева – враг. Стоит себе наверху в высокой меховой шапке поверх желтого покрывала, лицо широкое, суровое.
– Прочь пошла, бродяжка убогая! Нет тебе больше доступа в Елань.
– Родима позови!
– Болен сын мой. А ты прочь пошла, пока я не велела стрелой тебя подтолкнуть.
Карина поняла, что это конец. Нет смысла просить, умолять. Параксева наверняка ее узнала, торжествует сейчас.
– Будь ты проклята! – прошептала Карина. – Пусть сам Род накажет тебя, сука жирная.
И, вскинув голову, пошла прочь. Но чем дальше отходила, тем сильнее никли плечи. Что же теперь делать?
Не будь с ней Акуна, Карина тут бы и сдалась. А так побрела прочь, слабо соображая, куда же им теперь. Стала взбираться на пригорок, но снег не пускал, оседал под ногами, стаскивал назад. И в какой-то миг она осела. Заплакала от слабости, бессилия, безнадежности.
Какой-то звук сзади привлек ее внимание. Вроде заскрипели ворота, стукнуло деревом. Карина оглянулась, увидела, как из града выехал верховой. Может, Параксева послала кого-то добить ее? Всадник переехал мост и теперь скакал в ее сторону легкой рысью. И именно в этот миг что-то изменилось в мире, засиял он золотистым лучом неожиданно проступившего закатного солнца.
Карина глядела на всадника, и глаза ее расширились. Но не от страха. Просто подумалось, что ничего более прекрасного в жизни она еще не видела. Всадник не ехал – летел рысью, плавно покачиваясь в седле. Его необыкновенно прекрасный конь скакал, словно парил, высоко неся хвост. Сиял на руке всадника круглый щит, из-под опушенной мехом шапки разлетались длинные светлые волосы. Легкий, стройный, освещенный закатным солнцем, он показался Карине нереальным, сияющим, как сам Хорос, светлый и грозный.
Всадник приближался. Теперь она различала звон металла, скрип снега, видела пар, идущий от разгоряченного коня. Даже заметила, как волнуется на плечах всадника мех богатого, черно-бурой лисы, полушубка. Необычный витязь, молодой, Незнакомый. Сейчас он убьет ее…
Но всадник только глянул на нее. Карина различила его яркие синие глаза под темным мехом шапки, сжатые губы на непривычно-бритом лице. Он даже не замедлил шага коня. А она, то ли моля, то ли защищаясь, подняла руки, потянулась к нему, но он проехал мимо. Она слышала, как звенит, удаляясь, наборная сбруя лошади, как глухо скрипит снег. И поникла. Ветер