арабов, не изменит ли нам, ведь он вырос среди войн? Нам не хватало только праведного предателя и честного изменника, слава богу, и он явился.
– Что ты говоришь, княгиня? Ведь в молодом князе течет кровь Арцруни, он никогда не совершит такого бесчестья!
– Как ты наивно рассуждаешь, Хосров! Твои слова напомнили мне былые времена. Ты забыл современника Нерсеса Великого32, изменника и предателя Меружана, который околел от руки князя Багратуни, увенчанный венцом из раскаленного железа? Или вероотступника и изменника Шаваспа Арцруни, пронзенного мечом Вардана Великого?33 Или почти вашего современника, третьего Меружана, принявшего веру Магомета? Я имею право бояться рода Арцруни. У них нет середины, они или очень хорошие люди, или отъявленные негодяи.
Проговорив эти слова, княгиня Рипсимэ, поднялась с места. Несмотря на то, что ей было больше пятидесяти, она все еще была хороша и внушала уважение своей статной фигурой и живым, благородным лицом.
Хосров ничего не ответил ей. Наступило долгое молчание, пока княгиня, словно очнувшись, не прервала его.
– Хосров, пойди отдохни. Если понадобишься, я позову тебя.
Когда Хосров вышел из комнаты, княгиня прошла в свою молельню. В этом доме, возможно, только эта женщина и предвидела наступающую бурю, а так как она не надеялась на людей и вправе была сомневаться в них, то бросилась на колени перед богом, чтобы оплакать ожидаемую гибель своей страны.
В это время князь Ашот со своими братьями Григором и Гургеном были заняты развлечениями. Узнав о случившемся и увидев освобожденных из плена заложников, они не только не взволновались, как их мать, а предалась еще большему веселью. На появление же князя Гургена, сына Апупелча, они не обратили никакого внимания. Они видели его мальчиком и сейчас не принимали его всерьез.
Но какая разница между нахарарами, владетелями этой страны, и бедным Овнаном! Простой горец в это время, собрав своих собратьев-крестьян, учил их воевать захваченным у арабов оружием. Он укреплял горные села, собирал запасы продовольствия и оружия, имеющиеся в Муше, и делал все это, не повелевая, как княжья, не силой, а действовал на них своим добрым примером, своим же трудом.
Глава восьмая
Крепость Кангуар
В то время, как княгиня Рипсимэ в замке Беркри изливала свою наболевшую душу перед богом, князь Ашот проводил время в развлечениях и пиршествах, Овнан продолжал укреплять родные горы, Вахрич наслаждался покоем в своей семье, – вдоль подножья горы Вараг, по направлению к городу Хою34, ехал задумчивый всадник, закутанный в серый плащ. Несмотря на то, что перед ним не было ни церкви, ни алтаря, а небо было покрыто тучами, он время от времени поднимал голову и тяжело вздыхал уверенный, что его никто не слышит.
Это был князь Гурген, которому стало тяжко в Васпуракане, и он решил как можно скорее покинуть страну, ставшую источником его несчастий. Хотя сердечная рана его была неизлечимой, все же он говорил себе: «Если бы мне хоть раз увидеть