я уж решил, что хочет отказаться или повысить цену, но он лишь поинтересовался:
– Тогда и для второго коня?
– Да. Но предупреди, что дело вообще-то опасное.
Он смотрел на меня прищурившись.
– Но вы-то взялись?
Я поморщился, развел руками.
– Дело в том, что я – рыцарь…
Он понимающе покивал, мол, это то же самое, что написать на груди «Дурак» крупными буквами и расхаживать по улицам, а то и добавить: «Люди! Плюйте на меня».
– Рыцарь – это хорошо… наверное. Но как случилось, что вы… по-простому? Или доспехи пришлось отдать? Слыхал я, что у вас, благородных, такой обычай: отдавать доспехи и коня победителю.
Я ухмыльнулся.
– Просто не хочу драться с каждым болваном, возомнившим, что его дама сердца – самая дамистая. Доспехи у меня в мешке, а меч стараюсь не вынимать из ножен… лезвие уж очень заметное.
Он снова слушал внимательно, смотрел, оценивал, а улыбнулся уже почти дружелюбно.
– Если так, то вы не дурак, ваша милость. Хоть и рыцарь. Драться за дело – достойно, а по пустякам, как рыцари, – последняя дурь. Когда война – бьемся, так надо, а когда ее нет… разве ж за баб стоит?
Я объяснил, куда утром явиться, он допил и ушел, сразу повеселевший, с прямой спиной, настоящий ветеран, что хоть и спустил с себя все, но оружие при нем, что выручило снова. Уже не в бою.
– Вылезай, – велел я Бобику. – Здесь тебе ничего не обломится.
Он вылез и посмотрел на меня с таким укором, что мне, как Чехову, стало ужасно стыдно.
Глава 9
Клотар сидел за столом, удобно расположившись спиной к стене, а лицом ко входу, характерная посадка для мужчин, столешница заставлена широкими тарелками, глубокими мисками, там же высится кувшин и три медных кубка. Брат Кадфаэль скромно сидит на другой стороне, а моя тарелка с ювелирной точностью стоит на вершине невидимого треугольника с абсолютно равными сторонами.
Они молча смотрели, как пес влез под стол, завозился там, устраиваясь, печально вздохнул и лег, громыхнув костями.
– А где извозчик? – спросил я. – Кучер? Ну, в смысле, водитель коней?
– Понес леди Женевьеве блюдо в номер, – объяснил брат Кадфаэль. – Он очень вежливый, хоть с виду не очень…
– Просто холуй, – буркнул Клотар.
– Он очень добрый…
Я отмахнулся.
– Понятно, понятно. Люди-дикари: на лицо ужасные, добрые внутри…
Я взялся резать мясо, стараясь не слишком явно присматриваться к Клотару, с кем до этого мы оба держались как на противоположных концах невидимой веревки и оба мечтали ее удлинить еще больше.
В просторном зале, где достаточно крепких мужчин, он выглядит, однако, как матерый волчище среди дворовых псов. Рослый, все в том же синем кафтане поверх стальной кирасы, коротко срезанные волосы обнажают толстую, как ствол дерева, шею, лицо будто высечено из серого камня, глаза стали еще ближе один к другому, зато широкий рот теперь шире, что я считал вообще невообразимым. Сейчас он откусывает такие ломти мяса, что я разделил бы на два десятка ломтиков, если бы в моих руках были нож и вилка. А так, конечно, я отстану от него не очень уж…
Я