знать. Выпили, закусили, а теперь домой и на боковую.
– Попрошу остаться, – Тульев тоже встал. – Наша встреча еще не завершена.
– Бросьте, Тульев, я все понял, повторять мне не нужно. Сделаю точно так, как вы хотите.
– Конечно, сделаете. Но всякий проступок, даже самый невинный, требует наказания. А у нас тут целая проваленная операция.
Тульев извлек из стопки видеокассет в потертых коробках нужную и сунул в кассетоприемник видеомагнитофона, нажал на воспроизведение. По экрану поползли помехи, но изображение быстро установилось. Съемка велась с рук, к тому же в скверном освещении.
– Что это? – Багряк почувствовал беспокойство. – Порнографией решили побаловаться?
– Нет, документальным фильмом из жизни астронавтов, которым первым посчастливилось испытать загоризонтные корабли. Канал «Дискавери», для любознательных то есть. Вы ведь любознательны, Багряк? Желаете знать – что с вами происходит сейчас и будет происходить в ближайшие месяцы?
Багряк, не отрывая глаз от происходящего на экране, взял со стола бутылку, да так и замер, прижимая ее к себе, будто грелку.
– Звука по техническим причинам нет, ну да вы бы и не поняли, там все на английском. Позволю лишь кратко прокомментировать. Вот это – первый командир загоризонтного корабля «Аполлон-1» Армстронг. Вернее, то, во что он превратился. Хотя… – Тульев делано наклонился к экрану, будто всматривался в изображение. – Здесь он еще фотогенично выглядит. Если гниль подретушировать, да темные очки надеть. Первая стадия процесса. Тогда думали, что все дело в каких-то мутациях вируса гриппа. Представляете, Багряк? Вирус гриппа! А… вот и вторая стадия… Сейчас лучше покажут, на медицинском освидетельствовании. Разденут голубчика. Смотрите, Багряк, смотрите, не зажмуривайтесь. Вы попали под удар загоризонтного мотора вскользь, поэтому процесс развивается не столь стремительно. Но не обольщайтесь – скоро вашей трости вам не будет хватать. Поэтому не останется другого выхода, как самому приложить усилия к генерации некрополя внутри «Красного космоса».
В дверь постучали.
– Кого-то еще ждете? – спросил Багряк. – И прошу вас, выключите эту дрянь… и так тошно. Я все понял, шеф. Больше не повторится, шеф.
Но Тульев не обращал на него внимания. Он шагнул к занавескам, выглянул в окно. Странно, на цыпочках, что выглядело бы смешно, если бы не исказившееся страхом лицо резидента. Вернулся к распахнутому бару и извлек оттуда пистолет – длинный, черный, с насадкой глушителя.
– Что? Вы что? – забормотал Георгий Николаевич, но Тульев жестом приказал ему молчать и так же на цыпочках вышел в коридор.
Стук повторился. Гораздо настойчивее.
– Кто там? – Багряк не сразу узнал голос Тульева. Звонкий, детский. Так мог говорить юный пионер, оставшийся один дома и строго выполняющий наказ мамы не открывать дверь посторонним. Ни в коем случае.
– Вам телеграмма, – сказали из-за двери. – Открой, мальчик. Это, наверное, от папы.
– Мама не велела никому открывать.