взором окинул магазин, всё идеально, как любит говорить хозяин. Ничего, обещал он, что скоро и у него такой будет. Эх, и…
Грёзы старшего приказчика были прерваны совершенно необычным образом. Внезапно из двух закрытых возков выскочили четверо верзил, одетые совершенно непонятно и хорошо вооружённые. С ружьями за спиной и револьверами они не вломились, а как-то ловко просочились внутрь. Кроме них там оказалась ещё пара, одетая в партикулярное платье, но с армейской выправкой. И, главное, на голове у всех были специальные капюшоны, оставляющие лишь небольшую прорезь для глаз.
– Ну-с, любезный, и как вас это угораздило, – услышал голос с барственными интонациями лежащий лицом на прилавке Милин.
Наконец он увидел обладателя голоса. Этакий сельский житель, по недоразумению попавший в Первопрестольную.
– Да что вы тут творите? – Голос предательски сорвался, и последнее слово Милин произнёс фальцетом, от которого громилы глумливо заржали.
Чувствуя, что краснеет, Савелий попытался дёрнуться, но стоявшие рядом полицейские (ну а кто, кроме них, мог быть) жёстко припечатали его к столу.
– Нет, это ты не понимаешь, во что влип. – Давешний селянин походил теперь скорее на бывалого душегуба. – Думаешь, что Бога за бороду ухватил? Нет, шалишь, ну ничего, мы с тобой не здесь поговорим.
Дальше начался кошмар. Сперва вывели вышибалу и двух младших приказчиков, причём здоровенному парняге, едва тот попытался что-то сказать, мигом рёбра пересчитали и выволокли непонятно откуда появившиеся также одетые в невиданную форму полицейские. А после, заломив ему по-хитрому руки, так что он изогнулся, заставили его на потеху зевакам бежать к пролётке…
Идя по коридору, Владимир ещё раз прокручивал в голове беседу с отцом. То, что тот многого не договаривает, его не удивляло. Скрытный и жёсткий, он скорее был ему начальником, хотя в редкие моменты покоя они становились теми, кем и должны быть, – отцом и сыном. Своё происхождение он знал, но к семье матери относился нейтрально. Да и, честно сказать, если бы не дед, то видеть эти рожи ему особо не хотелось. Князь, отлично зная его отношение, тем не менее считал своим долгом посылать ему поздравительные открытки на день рождения.
Детство Владимир вспоминать не любил. Сколько он себя помнил, всегда его называли байстрюком или жандармским сынком, а позднее один из кадетов соединил оба прозвища. Ему казалось это очень остроумно, правда, гонорар в виде потерянной пары зубов (увы, молочных) заставил многих задуматься. Стоит ли дразнить бешеного жандарма? Старший курс попытался провести беседу с нахалом, результат – двое оказались в госпитале с ножевыми ранениями. А как, позвольте вас спросить, справиться с тремя подростками, каждый из которых сильнее тебя? Историю замяли, зато перевод на домашнее образование (хотели было отчислить, но тут отец подключил свои связи, и пришлось утереться бородатым харям) он воспринял с радостью. А по достижении пятнадцати лет ушёл охотником в батальон…
Дежуривший