было чисто.
– Ты что-нибудь слыхал? Или мне показалось? – Пантелей глянул на перепуганного подчиненного, вцепившегося в ручки курсового пулемета.
– Вроде стрельба была… – невнятно пробормотал рядовой, подняв и опустив плечи.
– Точно, – согласился Максаков, – и, похоже, со стороны нашего корабля. Больше неоткуда. Может, наши по банкам или бутылкам шмалякают? – предположил Пантелей. – От скукотищи чего только в голову не придет.
– Наверное, – снова как-то зыбко согласился Курочкин, все еще держа пулемет мертвой хваткой.
– Щас зазырим, – уверенно произнес старший сержант, успокаивая себя и подчиненного и прилаживая к глазам мощный бинокль. Однако едва только в поле зрения оптического прибора попал «Резвый», как уверенность тут же исчезла с лица морского пехотинца. Представшая его взгляду картина, которую он мог рассматривать в деталях, подтвердила его самые худшие опасения. Вся команда малого десантного судна «Резвый» вместе с приданным взводом морпехов стояла на верхней палубе, высоко задрав руки вверх, а рядом с ними находился с десяток африканцев, облаченных кто в поповскую рясу, кто в какие-то нелепые юбочки из пальмовых листьев и травы. Но, несмотря на весь комизм их одеяния, в руках эти люди держали самые настоящие автоматы, а о серьезности их намерений говорили два трупа – мичмана и старшины первой статьи, – лежащих прямо перед строем пленных моряков. Ясное дело, что внутри корабля тоже шел шмон, и жертв могло быть больше. Наверняка убили и вахтенных, и дневальных, посчитав штык-нож грозным оружием.
Один из нападавших поднял вверх автомат, дал в воздух короткую очередь и указал еще дымящимся стволом на один из отдраенных люков, к которому послушно стали двигаться пленники, по одному скрываясь в утробе «Резвого».
– В трюм загоняют, – тихо прошептал Пантелей.
Он на секунду задумался, быстро отложил в сторону бинокль, кинулся к хозящику, достал из него два дюралюминиевых весла и, глянув на Курочкина, громко приказал:
– Ко мне, рядовой! Греби, Жора, – сквозь стиснутые зубы приказал Максаков, вручив одно из весел подчиненному. – Греби так, чтобы сердце выскакивало, иначе тебе его могут пулькой продырявить, – добавил Пантелей, закрепляя тонким фалом руль. Закончив, он присоединился к подчиненному, размашисто вспенивая воду.
Транспортер стал неспешно удаляться от «Резвого». Руль Пантелей закрепил так, что ПТС двигался прямо на солнце, которое пока еще висело над водой довольно низко. Это был их единственный шанс спастись. Ясное дело, что минут через десять пираты закончат прочесывать корабль, изолируют экипаж в каком-нибудь помещении и вот тогда осмотрятся по сторонам, если уже этого не сделали. И ничто не помешает им разглядеть на море транспортер. Разве что только слепящее глаза солнце. На это и поставил Пантелей, стараясь как можно быстрее оказаться подальше от захваченного корабля.
После пятнадцати минут сумасшедшей гребли, когда мокрым от пота стало все, даже баночка, «Резвый» медленно развернулся и, набирая обороты,