алкоголик, начал пить в одинаре?
– Представляешь, Олька отказалась от денег, которые я предложил ей на аборт, и сказала, что будет рожать!
– Ну и дура твоя Олька, могла бы взять деньги, а потом рожать сколько хочется. Ты бы об этом обмане и не узнал.
– Узнал бы, узнал! Она сказала, что не отстанет от меня, пока я на ней не женюсь!
– Что?! Офигеть, – только и смог сказать Игнат, садясь на первый попавшийся стул, оказавшийся колонкой от магнитофона. – С какого такого перепугу она решила, что ты должен на ней жениться? Хотя да, основание-то в принципе есть… Что же ты теперь будешь делать?
– Пока не знаю. Сказала, что если я откажусь, то она напишет на меня жалобу командиру части.
– Ха, испугала! Ну и пусть пишет. Что тебе командир может сделать? Не прикажет же он тебе пойти с нею в ЗАГС. У него нет таких полномочий.
– Да в том-то и дело, что сделать может. Я же сейчас кандидат в члены партии, и через три месяца заканчивается мой кандидатский срок. А с таким сигналом партбюро не пропустит. А без членства в КПСС, сам знаешь, хорошей карьеры в армии не сделать, так и будешь ходить до дембеля капитаном и служить в самых глухих местах.
– Здесь ты, наверное, прав. В партию могут не пропустить. А обратно в пионеры уже не возьмут, едва ли на твоей могучей шее сойдётся красный галстук.
Здесь Валера, конечно, немного лукавил. Дядя сумел бы его перевести в более цивилизованное место и на более престижную должность, но получить полковника с таким пятном в личном деле, как отказ офицера от собственного ребёнка, было бы довольно проблематично даже с помощью влиятельного знакомого. А ведь Шалевич ещё курсантом мечтал дослужиться до генерала.
– Да, Валера, тебе не позавидуешь, трудный случай. Надо чем-то жертвовать, карьерой или свободой. Тяжёлый выбор, – произнёс Игнат, принявшийся было застилать свою кровать, но бросивший это дело и присевший на её край.
Валера опустил голову и молчал, поглядывая на Игната. Это означало, что он о чём-то думает. Говорить и думать одновременно у него получалось не всегда. Пауза длилась секунд двадцать, после чего он зашёл в комнату Трофимова и с заискивающей осторожностью спросил:
– Игнат, а ты собираешься остаться в армии?
– Не хочу тебя, Валера, обижать, но пока такого желания у меня не возникало, и я почти уверен, что не возникнет и впредь, – честно ответил Трофимов.
– Слушай, ведь тогда тебе всё равно, что будет написано в твоей характеристике при увольнении? На гражданке это же не важно, да никто у тебя эту характеристику там и не спросит, – предположил Валера.
– Ну да, ты прав, меня не очень волнует, что в ней будет написано, – удивлённо, не понимая, к чему Шалевич задаёт такие вопросы, ответил Игнат. – Хотя я буду стараться, чтобы ничего плохого там не было. Да и мне кажется, что двухгодичникам при увольнении характеристик не дают… А почему ты об этом сейчас спрашиваешь?
– Понимаешь,