не знала, и ей невозможно было объяснить, что сестрички уже нет на свете… К отсутствию матери она, в конце концов, привыкла, домой больше не просилась. Но с другими детьми всё же играть отказывалась. Прошёл месяц. Она уже больше не плакала. Часто устраивалась в уголке, и, уставившись в одну точку, могла сидеть так часами. Однажды, когда воспитательница слегка потормошила её, Оля громко заплакала и закричала:
– Не бей меня!
И больно укусила воспитательницу. Её отправили в психиатрическую больницу. На три месяца. Примерно через год она стала забывать, что с ней было раньше. Но друзей она так и не завела. В группе её не любили и боялись. Она росла тщедушным и очень некрасивым ребенком. Когда её перевели в школьный детдом. Ей вдруг захотелось с кем-нибудь подружиться. Здесь детей было больше. И воспитателей тоже было много. Дети здесь никого не боялись. Часто убегали за территорию детдома. Они не боялись убегать от воспитательниц и носились по всему детдомовскому зданию. Однако Олю и здесь в игры не принимали. Стали дразнить Совой. Иногда старшие били, больно дергали за волосы. Как-то на переменке Оля подошла к учительскому столу. Просто постоять. Учительница была молодая и никогда не кричала.
– Сарите! Сча сопрёт что-нибудь! – закричал кто-то из детей.
– Что тебе? – всполошилась учительница, отодвигая сумку на другой конец стола. – Иди, иди на своё место!
Оля тогда изо всех сил сдерживалась, чтобы не зареветь в голос. Слёзы по горошине уже стояли в глазах, но она изо всех сил сдерживалась.
– Сарите! Сча заревёт, что ничего спереть не получилось! – снова закричала рыжая толстая девочка и больно дёрнула её за волосы.
Плюх! И Олина обидчица уже на полу… С тех пор никто не видел ни слезинки в её глазах.
– Будешь хулиганить, в спецшколу отправим, – пригрозила учительница и поставила в угол – между шкафом и стенкой.
Прошёл ещё год. И уже не только Олины ровесницы старались держаться от неё подальше, но и дети постарше. Она тигрицей бросалась на обидчиков, не щадя носов и волос. А потом научилась драться ногами. Конечно, и ей доставалось. Но и она сражалась не за страх, а за победу, с отчаянием человека, которому нечего терять, потому что худшее, что могло с ней случиться, уже свершилось. Она, неожиданно для себя, пришла к ужасному выводу: если хочешь, чтобы тебя не обижали, научись это делать самолично… После некоторой тренировки она научилась ловкости в драке – теперь она всегда метко попадала в самые «больные» точки, и с ней теперь боялись связываться. Сама же она становилась всё агрессивнее и злее. К шестому классу она уже была грозой детдома и его окрестностей. Старше и сильнее, конечно, были, но не было ни одного воспитанника, который рискнул бы сцепиться с ней один на один.
Шли годы. Оля взрослела, прибавлялось ума и опыта: она уже безраздельно царила в этом пристанище униженных и оскорбленных… сирот при живых родителях…И никому дела не было, что скрывается за этой угрюмой, жуткой маской, отпугивающей выражением злобной решимости в любой момент дать отпор или совершить превентивное нападение.