Мантия с золотыми пчелами. Наталья Солнцева

вправо – «Тойота» выскочила на бордюр, сбила ограждение, вгрызлась в газон и уткнулась носом в ствол дерева. Ручник успел погасить скорость, иначе капот разлетелся бы вдребезги. А так его только смяло, да полетели в траву осколки разбитых фар…

      Тарханин, оглушенный и потрясенный случившимся, не сразу пришел в себя. Он был жив, хотя подушки безопасности не сработали. «Значит, удар был не очень сильный, – сообразил он, выбираясь наружу. – В чем дело? Тормоза вышли из строя?»

      Вокруг, несмотря на позднее время, собралась кучка любопытных.

      – Эй, мужик, ты цел?

      – У него кровь! – взвизгнула пьяная девушка.

      Она была в брючках-дудочках и полосатой майке. Приятель с волосами торчком дернул ее за руку.

      – Не подходи! Вдруг бензин взорвется?

      – Боевиков насмотрелся? – пронзительно заверещала его подружка. – Отвали! Давай звони в «Скорую»…

      У Тарханина болело в груди, что-то теплое стекало по щеке. Он дотронулся пальцами до онемевшей брови. Мокро… в темноте пальцы казались черными…

      «Это кровь… – догадался он, чувствуя во рту соленый вкус. – Кровь…»

      Глава 10

Суздаль, XIX век. Спасо-Евфимиев мужской монастырь

      – Неужто ты видел его, брат Феодосий?

      – Не токмо видел, но и говорил с ним…

      – Да ну!

      – Вот как тебя, брат Макарий, – истово перекрестился седовласый инок. – Глаза у него, что два угля, огнем горят!

      – Страшо́н «валаамский монах», – прошептал Макарий. – Ох и страшо́н!

      – Сама матушка государыня Екатерина, царствие ей небесное, велела монаха расстричь и подвергнуть смертной казни, но потом сжалилась. Заключили его в Шлиссельбургскую крепость… пожизненно.

      – За речи бесовские?

      – За них… Ему бы смириться, а он за свое взялся! Опять с бесом беседы вел и после людям про то докладывал, – опасливо озираясь, прошептал Феодосий.