ни у доктора Брашара, ни на книжных полках, ни на широком пустом подоконнике. И судя по невозмутимому поведению Лурдеса, тот его тоже в глаза не видел. Вопрос об неожиданно исчезнувшем гаджете едва не сорвался с губ Вадима, но он вовремя прикусил язык. Инспектор не скрывал своего предвзятого отношения к Морозову, а наиболее вероятным похитителем ноутбука являлся именно он!
Лурдес бессмысленно пошарил руками в пустом ящике, с шумом задвинул его и испытующе посмотрел на Вадима:
– А госпожа Волокитина не оставляла в кабинете никакой записки?
– Типа предсмертной? Вы предполагаете самоубийство? – вопросом на вопрос ответил Вадим.
– Записки бывают не только предсмертные. Они бывают объяснительные, а ещё бывают записки с угрозами…
– У Жанны не было абсолютно никаких проблем! И ей ни к чему было оставлять ни предсмертные, ни объяснительные, ни угрожающие записки!
– Значит, никакой записки не было? – настойчиво повторил инспектор.
– Разумеется, не было.
– А почему госпожа Волокитина почти никогда не пользовалась камерами наблюдения?
Было понятно, что Лурдес уже проверил стоящий на одной из книжной полок видеорегистратор и убедился в том, что никаких интересных записей в нём нет. Дом Жанны был оснащён и надёжной сигнализацией и качественным видеонаблюдением, но она включала их, только когда надолго отлучалась из дома. В остальное время все системы охраны были выключены.
– Потому что ей не нравилось, когда за ней подсматривают, – как о чём-то само собой разумеющемся ответил Вадим.
– Что значит подсматривают?
– Это значит, что любые частные записи могут запросто попасть в руки какого-нибудь постороннего лица, вроде вас, – сдерзил Морозов, желая хоть как-то досадить дотошному инспектору.
– И что в этом плохого? – пропустил колкость мимо ушей по-прежнему невозмутимый Лурдес.– Разве госпожа Волокитина занималась чем-то противозаконным?
– Ничем противозаконным Жанна не занималась, но ей не хотелось, чтобы полицейский инспектор смотрел, как она ходит по дому неглиже и трахается со мной возле камина или в оранжерее. На нашей улице вообще не принято использовать видеокамеры – это моветон.
Вадим сказал абсолютную правду. Русскоязычные обитатели улицы Сонгри были далеко не бедные люди – у всех в домах была установлена дорогая и надёжная сигнализация, но постоянным видеонаблюдением пользовались только те, кто не доверял своей родне и прислуге. А у Жанны, как и у многих других, видеокамеры ассоциировались с бдительными советскими бабушками на скамейках, с утра до вечера зорко следившими за жизнью своих соседей по подъезду. И лишний раз включать эти глаза и уши она не желала.
– Какие же вы русские…, – инспектор запнулся и, не найдя подходящего цензурного эпитета, решил окончить безрезультатные препирательства.– У меня к вам вопросов больше нет. Сдайте эксперту