победы и которым предстоит еще одержать много побед. Почему же им не танцевать? Но вот вопрос – что им танцевать? Почему непременно, если танцевать, то только фокстрот? Я не вижу никаких данных для этого, и я приветствую попытку к созданию собственного пролетарского танца. В фокстроте основное от механизации, от притупленной эротики, от желания притупить чувство наркотизмом. Нам это не нужно, такая музыка нам не нужна».
Что ж, это было мнение новой власти. Однако ее верные слуги не всегда и не во всем с ней соглашались. Как рассказывали очевидцы, Виктор Абакумов в гости ходил только с патефоном. «Это мой портфель», – говорил он. В углублении, которое там имелось, у него постоянно лежала бутылка водки и уже нарезанная колбаса. Словом, в кругу друзей молодой чекист слыл хорошим парнем: «Женщины, конечно, от него с ума сходили – сам красивый, музыка своя, танцор отменный, да еще с выпивкой и закуской».
Но чем отличался молодой оперуполномоченный от своих коллег или начальников?
Например, чекисты-руководители, как правило, ощущали себя видными государственными деятелями. Огромная власть позволяла им чувствовать себя хозяевами жизни или людьми особого ранга. Что тут говорить, если один из наркомов НКВД выделял чванство чекистов как непременный тип внутренний и внешний… А отсюда и хамское отношение чекистского начальства не только к подследственным, но и к своим подчиненным. Отсюда же виртуозное владение нецензурной лексикой, которую, кстати сказать, называли универсальным языком чекиста. Мат был пригоден для разговоров не только с арестованными, но и друг с другом.
Эти и другие негативные черты характера чекистов имели давние истоки. Так, видный чекист М. Берман писал: «Работа в Чека часто развращает еще не “обстрелянных” коммунистов, и они, прикрываясь “охраной революции”, иногда начинают творить безобразия». Немудрено, что в период тяжелейшей экономической и продовольственной ситуации в Советской России начальники отделов и территориальных ЧК начали оставлять часть реквизированных денег и драгоценностей в своих сейфах и направлять затем на удовлетворение личных и оперативных нужд.
Сам Ф. Э. Дзержинский в 1921 году в одном из циркуляров уточнял: “Работа чекистов тяжелая, неблагодарная (в личном отношении), очень ответственная и важная в государственном, вызывающая сильное недовольство и отдельных лиц, и саботажных учреждений. Вместе с тем работа, полная искушений на всякие злоупотребления властью, на использование своего положения и одного факта службы в ЧК для личных выгод”».
Как пишет Е. Жирнов, «в годы расцвета новой экономической политики и оживления частного предпринимательства некоторое подобие приличий соблюдалось чекистами лишь в столице и крупных городах. В провинции сотрудники ОГПУ крышевали мелких торговцев и крупных нэпманов, ввиду чего имели достаточно средств для отдыха на полную катушку – пили, проводили время в игорных притонах и у проституток».
А ведь не так давно чекисты, получавшие