боковое зрение, и еще чем- то, Егор понимал, что это – нападение, по какому-то странному стечению обстоятельств никто не видит, только он, выхватив шашку, летел наперевес страшному оружию крестьянина. Полностью погасить удар ему не удалось, но траектория вил поменялась, и они с хрустом вошли во внутреннюю часть бедра Смертькевича. Солдат взвыл как раненый зверь, свалившись на землю с торчащим из ноги инвентарем. А Егор, озверев, но прекрасно все осознавая, машинально, яростно наносил смертельные удары мужику, рассекая на куски уже безжизненное тело.
– С вами со всеми нужно так, – словно клятву повторял он, вновь и вновь размахивая шашкой.
Сколько это могло продолжаться, было неизвестно, останавливать своего командира в таком состоянии не решался никто из бойцов. Но в это время из избы выскочила маленькая девочка, и с крыльца буквально прыгнула на бездыханное тело отца, причитая:
– Тятенька, тятенька…
Егор еле успел остановить шашку, занесенную над телом, едва не разрубив ребенка пополам. Он схватил ее и, словно котенка, отшвырнул в сторону. Девочка даже не успела вымолвить слова или попросить пощады, ударившись о бревна избы, она уже лежала бездыханная, без единой кровиночки на лице, лишь запачканная отцовской кровью. По всей видимости, жена мужика и мать ребенка выскочила буквально за дочкой, пытаясь ее поймать и не пустить, но успела схватить ее ни на пороге, ни на убитом муже.
– Егорушка, Машенька, – кричала женщина, стоя между истерзанным мужем и умирающей дочерью.
Она не знала, к кому кинуться, кого защищать, кого спасать. Материнский инстинкт сработал быстрее, схватив дочку одной рукой и встав на колени, воя как тысячи грешниц, она поползла к мужу. Весь этот ужас свершился за доли секунд, еще не все солдаты узнали о произошедшем практически на их глазах, а страна успела осиротеть еще на двоих своих детей. Женщина выла нечеловеческим голосом, зацеловывая бородатого мужа и неживые губы дочери, делая их красными от отцовской крови. Она причитала, бесконечно называя по имени мужа и дочь, и просила их не умирать. Недалеко, с другой стороны крыльца, лежал Смертькевич с перекошенным от боли лицом. Рядом с ним суетились товарищи, пытавшиеся ему помочь.
– Вилы не вытаскивать, – распорядился Егор, полностью придя в себя после захлестнувшего его бешенства. – Бойца на телегу и во все ноги в «Красный камыш», Голубченко, Стойкин и Чайников в сопровождение, живо.
Лошадь и телега, как обычно, изъятые у мужика, увозили раненого Смертькевича, ближе хотя бы к какой-нибудь медицине. Егор переживал за своего подчиненного, обидно было сохранить отряд в боевых действиях и потерять человека в такой нелепой ситуации.
– Убийца, – прокричала женщина, кинувшись на Правдина и пытаясь ударить его по лицу окровавленными руками.
Егор схватил ее руки, и в этот момент они встретились взглядами. Правдину показалось, что его по голове