на лоб пустую, без кокарды фуражку, сделал вид что
задремал.
Охранник покосился на него неодобрительно – такие вольности всё-таки выходили за рамки
предписанного режима, но вслух говорить ничего не стал. За своих подчинённых полностью
отвечает бригадир и что бы потом не случилось, претензий больше как к Шепетову предъявлять
будет не к кому. Таков был негласный, но от этого не менее действенный, лагерный порядок.
Почти час, пока страдающий отдышкой паровозик, тащил состав в пункт назначения, Сергей
с Николаем перебрасывались ничего не значащими фразами. О работе больше не было сказано
ни слова. Обсуждали кормёжку, отличия режима содержания одного лагпункта от другого, редкой цепью нанизанных на тысячекилометровую нить железнодорожного пути, тянущегося
от самой Столицы, с закатного склона Рифейских гор.
Колян по службе мотался по всему этому стальному пути, поэтому он мог рассказать
Михалычу, уже пятнадцать локалок провёдшего на крайних форпостах Советской республики, немало нового и любопытного. Сергей слушал, изредка хмыкая и вставляя подходящие по
случаю реплики.
– Что, так бульба не прижилась? … Где, за станцией? Так за всё время не заделали. … Там
бараки из лиственницы были, по первости. Ну, эти, которые в пятьдесят шестом, после чумки
сожгли, ага.
Слегка утомившийся Колян снова достал из карманов курительный набор и
воспользовавшись малой паузой Сергей с чувством глубокого удовлетворения, в неизвестно
какой раз за последние локальные годы сказал
– А всё-таки не жалею, Коля, что сюда перевёлся. Да, по жизни всегда в пути, места своего
постоянного нету, но знаешь, лучше чем здесь я бы пользу принести не смог. Что я там в
Столице и Кировске видел? От сетки до сетки, работа-барак-работа и на боковую, ну там
политинформации чаще проводят, театр опять же. Но здесь, Коля, всегда на передовой! Пару
раз и самому приходилось – он кивнул в сторону пулемёта – такое абы кому не доверят!
– Ну да – Колян таки поборол зажигалку, в очередной раз бросил взгляд вниз, на пояс
Михалыча – понимаю. На особом доверии значит … угу.
Пути постепенно стали заворачивать влево и за поворотом вскоре открылся приткнувшийся к
склону холма лагпункт. Одна единственная улица с десятком добротных бараков, упиравшаяся
в неширокую площадь с двухэтажным зданием конторы и казармой охраны впритык к длинным
пристанционным пакгаузам. Прочеркнув лагпункт по самому краю, железка выпускала из себя
влево короткий аппендикс в расположенную за последним рядом бараков промзону и тонкой
нитью уходила далеко на Восток. Всё прямо и прямо, пока не сливалась с пупырчатой из-за
холмов линией горизонта.
Впереди медленно распахнулись ворота, впуская состав в огороженную одинарным рядом
колючки лагерную территорию. Уже слегка поржавевшие ряды на серых столбах