теперь Пери наблюдала, как полисмены срывают фотографии со стен. Потом они принялись за книжные полки. Все книги принадлежали Умуту. Хакан не был большим охотником до чтения. «Манифест Коммунистической партии» Карла Маркса, «Положение рабочего класса в Англии» Фридриха Энгельса, «Перманентная революция» Льва Троцкого, «Утопия» Томаса Мора, «Памяти Каталонии» Джорджа Оруэлла… Пролистав очередную книгу, полицейские разочарованно отбрасывали ее прочь. Судя по всему, они искали какие-то письма или заметки. Так ничего и не обнаружив, они все же заявили, что книги будут конфискованы.
– Зачем ты читаешь всю эту муру? – Полицейский схватил одну из книг – «Поцелуй женщины-паука» – и потряс ею в воздухе. – Ты турок, мусульманин. Твой отец – турок и мусульманин. Твоя мать – турчанка и мусульманка. За тобой стоят поколения предков. Что для тебя может значить вся эта иностранщина?
Умут молчал, глядя на свои босые ноги. Его ровные, круглые пальцы прижимались друг к другу, словно ища защиты.
– Если у этих чертовых западников есть проблемы, нас они не касаются! – продолжал полицейский. – В нашей стране все живут счастливо. У нас нет никаких общественных классов. Мы даже не знаем, что это такое. Ты слышал когда-нибудь, чтобы кто-то спрашивал: «Эй, а ты к какому классу принадлежишь?» Конечно нет! Мы все турки и все мусульмане. Это нас объединяет. Общая религия, общая национальность. Все общее. Что тут неясного? – Полицейский подошел к Умуту поближе и наклонил голову, словно обнюхивая его. – В этой стране было три военных переворота, чтобы наконец прекратилась вся эта хренотень, а теперь такие, как ты, снова мутят воду! Зря ты думаешь, что это сойдет тебе с рук. Твои книги – ложь, и ничего больше. Они написаны ядом! Скажи, ты отравился этим ядом? Отвечай! – (Умут молчал.) – Я задал тебе вопрос, придурок! – раздувая ноздри, заорал полицейский. – Отвечай, эти книги отравили тебя своим ядом?
– Нет, – едва слышно проронил Умут.
– А я думаю, что да, – покачал головой полицейский. – Вид у тебя точно как у отравленного.
Обыск продолжался. Полицейские перетрясли матрацы, вывернули наружу все содержимое шкафов и комодов, заглянули даже в дровяную печь. Они не пропускали ни одного закутка. Однако ничего достойного внимания найти не удавалось, и это усиливало их злость.
– Эти мерзавцы умеют прятать. Переворошите весь дом! – приказал старший.
Он курил одну сигарету за другой, стряхивая пепел на пол.
– Простите… но что именно вы ищете? – подал голос Менсур, вместе со всей семьей стоявший на другом конце комнаты. Растрепанный, в измятой полосатой пижаме, он выглядел жалким.
– А ты что, не знаешь? – рявкнул инспектор. – Когда найдем, я засуну это тебе в задницу!
Пери, поморщившись, сжала руку отца. Но взгляд ее был неотрывно прикован к брату. С замиранием сердца она смотрела, как все больше бледнеет его лицо.
Полицейские перевернули с ног на голову все остальные комнаты, ванную, туалет, кладовку, где стояли банки с маринованными огурцами и сушеной окрой. Из кухни доносился треск открываемых ящиков,