синьор, – возразил иноземец.
– Ты хороший мастер, я тебе доверяю. Выбери сам.
– Воля твоя, Федор Никитич. – И старик вышел наружу.
– И что теперь? – неуверенно спросила Ксения.
– Окно нужно закрыть, комары налетят, – ответил боярин и оставил гостью одну.
Снаружи и верно совсем уже стемнело, повеяло свежестью. Между тем зажечь стоящие в комнате свечи женщине было нечем.
Тихо ругнувшись, окно Ксения все-таки закрыла – и тут в сумраке возник ее витязь, обнял чем-то слабо шелестящим, мягким и теплым и шепнул в самое ухо:
– Пойдем…
Пробуждение боярской дочери оказалось на диво сладким и нежным, по-настоящему сказочным. Таким, ради которого можно простить любые невзгоды.
Наконец поднявшись, Федор Никитич положил рядом с женщиной крытый пурпурным шелком, стеганый халат:
– Вот твоя новая шкурка, Ксения прекрасная. Далеко в ней не убежишь, но по дому можно ходить куда токмо пожелаешь. Хоть в библиотеку, хоть сюда. Либо сейчас со мной в трапезную.
– С тобой куда угодно, мой ясный сокол!
– В таком наряде?! – весело поморщился боярин и мотнул головой. – Ни за что! Только в моих покоях!
И потому днем, когда Федор Никитич ушел распоряжаться насчет охоты, его гостья отправилась в библиотеку, выбрала себе среди сундуков «Сказ о том, как старик к царской дочери сватался» и устроилась с ним среди собранных в угол подушек.
В дверь тихонько поскреблись, потом створка медленно приоткрылась.
– Сестренка, ты здесь?
– Гришка! – вскочила Ксения. – Откуда?!
– Тс-с! – опасливо оглядываясь, протиснулся внутрь Отрепьев. – Я всего на миг, дворне сюда нельзя. В общем, когда ты вчера здесь застряла, я к тебе домой побег и матери сказал, что ты с Радонежским крестным ходом увязалась. Ну, чтобы родители не волновались. Все ведь знают, какая ты набожная! В общем, раньше, чем через неделю, тебя не хватятся.
– Спасибо, братишка! – На душе у женщины немного отлегло. Хотя бы дома все будет в порядке.
– Если что… В общем, не боись. Я рядом! – И паренек выскользнул наружу.
Вскоре после Гришки Отрепьева в библиотеку заглянул Федор Никитич – просто проведать, а еще через пару часов, дабы пригласить на обед. И только ближе к вечеру в «прибежище мудрости» внезапно ворвались четыре веселые юные девки в легких сарафанах с атласным верхом и юбками из домотканого полотна. Хихикая и перешучиваясь, сняли с гостьи халат, подняли принесенную с собой обширную юбку, опустили на Ксению через голову, одернули, покрутили, поправили, завели руки в рукава, расправили ткань, засуетились за спиной, стягивая шнуровку, отступили и распахнули дверь:
– Она готова, боярин!
Слегка растерянная Ксения оказалась облачена в платье из прочного темно-синего вельвета в мелкий рубчик, наверху плотно облегающего тело и ласково обнимающего высокую грудь, а внизу расходящегося в пышную юбку. Причем юбку поддерживал легкий каркас, ткань не касалась ног и потому,