нечестно, нечестно. Я просто сбилась, я могла продолжить, а они…
Но все сходились во мнении на том, что больше всех зверствует некий Болдин. Да что там, я своими глазами видела, как из аудитории вылетела раскрасневшаяся девица с густо намазанными сиреневым веками и с возмущением прошипела:
– Умываться отправил. Я, говорит, за всем этим гримом вашего лица не вижу. Вы куда пришли, на вокзал или на прослушивание? Вот же гад!
– Да кто? Кто? – принялись тормошить ее.
И она, торопливо стирая салфеткой краску с лица, процедила сквозь зубы:
– Болдин.
Я понятия не имела, кто это такой, и почему-то представила себе сухощавого старичка с козлиной бородкой и в пенсне, который зудит скрипучим голосом:
– Деточка, почему вы решили, что актерское ремесло – это ваше призвание? Кто вас так обманул?
А потом за деревянной дверью скрылась Кира, и я уже не представляла себе, что там за Болдин, просто, сжав руки под подбородком, повторяла про себя:
– Ну, давай же! Покажи им всем, как собиралась.
Почему-то мне показалось, что Кира не выходила из аудитории очень долго. Я уже перебрала про себя все наши чудодейственные ругательства, прошлась туда-обратно по коридору, выпила стакан компота в столовой, а она все не появлялась. В конце концов я остановилась у окна, облокотилась на подоконник и стала смотреть во двор, где слегка подрагивала на деревьях припорошенная московской пылью, прибитая июльской жарой листва.
– Нервничаешь? – раздался вдруг над моим ухом незнакомый голос.
Я, вздрогнув, обернулась и увидела остановившегося рядом со мной парня, вчерашнего школьника вроде меня, тоже, наверное, абитуриента. У него было интересное лицо: с виду вроде бы неприметное, совершенно обычное – серые глаза, небольшой нос, аккуратный рот, твердый, но не массивный подбородок. Но когда он улыбался – а делал он это часто, это я заметила уже через пять минут, – все его лицо как будто освещалось изнутри, вспыхивало внутренним светом, и от него нельзя уже было отвести глаз. До сих пор я еще никогда не видела, чтобы людей так преображала улыбка, и потому уставилась на него с интересом.
– Почему ты решил, что я нервничаю? – спросила я.
А он дернул плечами:
– Я заметил, что ты барабанишь пальцами по подоконнику. А второй рукой накручиваешь прядь волос на палец. Вот и предположил.
– Хм, да ты просто Шерлок Холмс. Такой проницательный, – отозвалась я.
И вот тогда он впервые улыбнулся этой своей солнечной ошеломляющей обезоруживающей улыбкой.
– Была еще одна маленькая подсказка, – признался он. – Ты – абитуриентка, пришедшая на прослушивание во ВГИК. Конечно, ты нервничаешь.
И я рассмеялась. В общем-то действительно, тут никакой особой дедукции не требовалось.
– А ты что же, не нервничаешь? – спросила я его с вызовом.
– Я? – удивился он. – Да я места себе найти не могу. Видишь, даже с незнакомой девушкой заговорил. Смотрю, стоит