Мариус Тённесен. Его методика преподавания заключалась в том, что он сидел в плюшевом кресле и хмыкал, когда ученики пытались играть по нотам. Он не делал замечаний и не показывал, как играть, только курил самокрутки, довольный, почти радостный. На двадцатый раз отец Эрхарда решил поприсутствовать на занятии и понял, что уроки не приносят тех результатов, на которые он рассчитывал; он считал, что педагогу следует пожестче наказывать Эрхарда, если тот фальшивит. В конце концов он подскочил к сыну и заорал:
– Прекрати гладить эти чертовы клавиши!
После этого отец набросился на Тённесена, велел ему проснуться, найти ремень или еще что-нибудь и научить мальчишку играть как следует, потому что из него не получится пианиста, если он будет играть в ковбоев и индейцев. После того дня отец Эрхарда перестал платить за уроки музыки. На следующей неделе, когда Эрхард пришел без денег, Тённесен заявил, что даст ему один последний урок, и все.
В каком-то смысле тот урок стал для Эрхарда первым. Он понял, что лучше играет, когда злится. Он вдруг заиграл так энергично, что Тённесен встал с кресла, подошел к нему и стоял рядом, глядя на пальцы Эрхарда. Тогда их еще было десять…
– Боже мой, мальчик, – взволнованно сказал Тённесен, – какой ты сердитый за фортепиано!
Эрхард молотил по клавишам. Когда урок закончился, он выбился из сил и стоял на пороге, разбитый и потный, а Тённесен что-то искал в своем кабинете. Эрхард уже собрался уходить, когда учитель его окликнул:
– Вот, возьми. – Он дал ему альбом Saxophone Colossus Сонни Роллинза 1956 года. На обложке, рядом с яркой лампой, сидел Роллинз за своим саксофоном.
– Умеешь играть «Ты не знаешь, что такое любовь»? – спросил Эрхард одного тощего парнишку у стойки.
Мальчишки обернулся. Эрхард решил, что они знают эту вещь.
– Мы джаз не исполняем, – ответил парнишка.
– Разве здесь не джаз-клуб? Когда это в джаз-клубе играли что-нибудь, кроме джаза?
Мальчишка сказал, что они исполняют нью-фанк.
– Попробую угадать, – не отставал Эрхард. – На три четверти, две бас-гитары.
– Молодежи нравится.
– Похоже на то, – согласился Эрхард, оглядываясь по сторонам.
– Здесь мы только репетируем. Наш последний ролик на «Ютьюбе» набрал больше миллиона трехсот тысяч просмотров! Через месяц мы выступаем в Мадриде.
– Долгий путь, мою юный друг. – Эрхард посмотрел на дырявые джинсы мальчишки. – Музыку не обманешь.
– Как скажете, магистр Йода[2], – засмеялся солист, впрочем довольно дружелюбно. – Попробую угадать: вы – очередной местный непризнанный гений?
– Неужели так заметно?
– На бизнесмена вы не похожи.
– Ты тоже, – усмехнулся Эрхард.
– Я молодой и безответственный, понимаете?
– Да, я еще помню, как это было здорово.
– Что у вас с рукой?
Эрхард покосился на свою левую руку.
– Старая