что уже довольно поздно и надо возвращаться в дом. Не учла я только одного. Вместе с закрытием ворот во двор с цепи спускали здоровенного пса, неопределённой породы, но такого ужасного на вид, что и не всякий человек согласится подойти к нему, чего уж говорить о такой маленькой зверушке, в которую я по воле случая была обращена. Потому я с величайшей опаской затаилась в самой гуще куста и осторожно поглядывала на пса, который с гордой статью хозяина обходил свои дворовые владения. Я даже не думала о том, чтобы пробежать мимо него. Понадеявшись на хорошую маскировку, решила подождать, когда Цербер, а именно так звали сторожа (и я даже понимаю, почему выбрали такое имя), отойдёт как можно дальше от меня. А уж там-то и рвануть со всех ног к крыльцу. Ждать пришлось долго. Я уже устала от неудобной однообразной позы, но выдать себя неосторожным хрустом не желала, поэтому терпела, как могла.
Вскоре я увидела, как через забор перелезает Ник и, пригибаясь, как заправский вор, крадётся к дому. Только вот двигался он как-то странно. С одной стороны, вроде торопился, но с другой – то и дело делал несколько шагов назад, по какой-то немыслимой траектории. Сначала я подумала, что он тоже боится пса и пытается его запутать, но Цербер совершенно не обращал внимания на спятившего хозяина. А потом поняла причину такого странного поведения: Николас был пьян! Кое-как он добрался до окна, с трудом пролез в него и с грохотом рухнул вниз.
Если бы кошки умели хохотать, то сейчас я была бы в приступе настоящего веселья. А так лишь нервно дёрнула хвостом и снова принялась следить за Цербером. А тот подходил всё ближе и ближе. Я даже дыхание старалась задержать, чтобы ненароком не выдать своего присутствия. Но всё было напрасно. Собаке не обязательно было меня видеть, ведь природа наградила сторожей уникальным умением ориентироваться по запаху. И уже через несколько секунд Цербер стоял возле того самого пышного и благоухающего розового куста, где я с нарастающей паникой дожидалась своей участи. А что она будет слишком печальной, я почему-то не сомневалась.
Пёс глухо рычал, когтями скрёб землю, хищно раздувал ноздри, но пока не решался броситься в атаку, видимо, не желая поранить лапы о колючие стебли. Из оскаленной пасти стекала вязкая слюна. У меня было несколько лишних мгновений, чтобы хоть немного успокоить мечущиеся в голове мысли. Я была гораздо крупнее обычных кошек, но это обстоятельство всё равно не спасало меня от здоровенного и злющего пса. Я понимала, временное бездействие окажется слишком непродолжительным. Скоро Церберу надоест дожидаться, когда его дичь сама выйдет к нему, и он попытается добраться до меня. И так, и этак выходило, что ничем хорошим это не кончится, а потому со всей решительностью и самоотверженностью решила дать бой злому демону. Тем более что в открытом бою была возможность добраться когтями до глаз или хотя бы до чувствительного носа. В детстве я много раз наблюдала, как бесстрашно бросаются кошки на защиту своего потомства, а иногда даже выходят победителями в таком противостоянии.