развалилось, а? Самогонщица херова! – почему-то вырвалось у него.
Тётка обомлела, открыла рот, но парня уже не было рядом.
Семён шёл, злясь на тётку, но ещё больше на самого себя.
«Да… припечатал, так припечатал. Вот идиот же… причём здесь самогонка? – мысленно спросил он, и мысленно же себе ответил: – Нет, правильно! Все они там, в селе… Парники, теплицы, цветочки-помидорчики, самогонкой мужиков спаивают… Деньги – дурные, валом прут, потом приезжает такая вот… тётя, и начинает в бок пихать. Ты смотри… Подвинься! Скажи спасибо, что народу вокруг много было, а то б я так тебе подвинулся, места не хватило бы…»
Тут Семён сбился с шага, провёл рукой по лицу.
«Что это я, в самом деле? Чего взбеленился? Ну, приехала тётка в город, значит надо родню одеть, обуть. Соседи, небось, списочек подкинули, того-сего, и всё за один день купить надо, успеть до последней электрички. Наверняка, к тому же – в каком-нибудь совхозе всю жизнь отпахала, руки красные, натруженные»
Стыдно Семёну стало, но не возвращаться же, мол, извини тётенька, нескладно вышло… Покачал он головой, рукой махнул – ладно, проехали. Нервишки подводят, и не мудрено, столько на него за последние дни навалилось.
У зоомагазина Семён остановился надолго. Даже рот приоткрыл, до того интересно стало – никогда такого не видел. Прямо в витрине – аквариумы большие. Рыбки в них плавают – загляденье! И синие, и красные, и разных других расцветок.
На самом верху, лягушонка к стеклу прилепилась. Махонькая. Сама жёлтая, как лимон, а глаза – изумрудно-зелёные. Красивая, стерва, что и говорить. Купить с десяток, запустить в ванну… ну и рыбок тоже, видно друг друга не обижают, мирно уживаются…
Семён засмеялся. Ерунда несусветная в голову лезет. Лягушки, рыбки… А всё почему? А потому, что настроение у него поднялось, опять со всем миром в ладах…
Рядом с входом, на складном стульчике, сидел слепой в чёрных очках, держал в крепко сжатом кулаке белый пластмассовый стаканчик, набитый, скатанными в тугие трубочки, бумажками. На руке его, на указательном пальце, кивал головой зелёный волнистый попугайчик, перебирал нетерпеливо озябшими лапками, приглашал желающих о судьбе своей будущей разузнать.
Семён на попугая посмотрел, подумал, зашёл в магазин. Долго задерживаться не стал (даже мохнатая морская свинка его внимания не привлекла), купил маленький пакетик птичьего корма, вышел, сунул его в свободную руку инвалида.
– Возьми, вечером насыплешь ему, кормильцу… – насмешливо сказал Семён, порылся в кармане и, кладя металлическую пятёрку на бумажки, вжатые в стаканчик, добавил: – А ну, птичка, погадай, что меня ждёт-то…
Попугай покосил глазом на монету, осторожно прикусив клювом, поднял. Слепой молниеносно сунул пакетик в карман, вырвал у попугая деньги, потёр в пальцах и слегка взмахнул стаканчиком. Попугай взъерошился и, хлопнув крыльями, нехотя вытянул туго свёрнутый рулончик.
Семён отошёл в сторону.
«Посмотрим, –