это было противозаконно. Ему надо было освободиться от этого назойливого типа, который, совершенно очевидно, не мог ему помочь, пока тот не проявил еще большее любопытство. – Большое спасибо за помощь.
– Не за что. Всегда готов помочь.
Комиссар уже повернулся, чтобы уйти, когда местный обитатель окликнул его:
– Одну минуту, унтер-офицер!
Рат остановился.
– Может быть, вы явились по поводу скандала? – спросил его собеседник.
– По поводу скандала?
– Да, здесь ночью один тип орал перед дверью как сумасшедший, так что никто не мог спать. А потом после этого еще двое ругались между собой. Но так громко, я вам скажу! Я уже думал, что они переубивают друг друга.
– И что?
– Это были русские. Сто процентов. Возможно, один из них был как раз тот, кого вы ищете. Но он здесь не живет. Это точно. Здесь живут только приличные люди.
Гереон коснулся рукой своей шляпы.
– Большое спасибо.
Странно, думал полицейский, шагая назад по Скалицерштрассе к Коттбуссер Тор. Похоже, он был не единственным, чей сон минувшей ночью был нарушен каким-то русским.
Очередной месяц начался удачно. Рат сидел за письменным столом, держа в одной руке чашку с кофе, а в другой зажженную сигарету. Перед ним лежали фотографии. «Вильгельм Второй» был единственным, на снимке которого стоял знак вопроса. Небольшая тайна, которую знали Гереон с Вольтером. Все остальные, запечатленные здесь, были идентифицированы, в том числе и исполнители, которым при облаве удалось сбежать. После того как Рат накануне допек «Старого Фрица» в комнате для допросов, он положил на стол Дяди список с именами. Бруно изобразил довольное лицо. Это был первый успех в их расследовании.
Впервые с тех пор, как Рат прибыл в Берлин, он почувствовал себя более-менее в согласии с самим собой и с окружающим миром. Его взгляд блуждал от окна к путям городской железной дороги и к темной стене здания суда. Мимо прогрохотал поезд.
Свободный день пошел комиссару на пользу, несмотря на то, что он потратил его на бессмысленные розыски. По крайней мере, ему удалось увернуться от общества Элизабет Бенке. Вечером, пока он докладывал ей о своих безрезультатных поисках ее бывшего жильца, она приготовила еду и открыла бутылку вина. На этот раз он выпил немного и, пожелав ей спокойной ночи, поцеловал ее в щеку – и этот поцелуй ни о чем не говорил и ничего не обещал.
Утром, явившись в контору, Гереон впервые за последние недели почувствовал себя отдохнувшим и свежим.
Вольтер торопил с расследованием, потому что времени было в обрез.
– Нам надо поскорее завершать допросы, – предупредил он своих коллег. – Отделу IA завтра потребуется много места в камерах, первого мая наших друзей переводят в Моабит, и до этого времени мы должны, наконец, выбить из них что-нибудь путное.
И им это удалось.
Отдел IA политической полиции руководил майскими операциями. Они рассчитывали, очевидно, на многочисленные аресты. Коммунисты намеревались любыми средствами нарушить запрет на проведение