край и загородилась вешалкой с халатами.
Она успела как раз вовремя, через секунду дверь отворилась, и в комнате появилось несколько молоденьких, что-то горячо обсуждающих медсестер.
– А я ему говорю, хватит мне сказки рассказывать! – смеясь, вещала одна из девушек, высокая блондинка с большими умело подведенными глазами и приятным мелодичным голосом. – На словах все герои, а как дело до подарков доходит, так не допросишься!
– Правильно, Надя, спуску не давай! – подхватили ее товарки. – А то не успеешь оглянуться, как на шею сядет!
Разговаривая и смеясь, девушки подошли к шкафчикам и принялись рыться в поисках лекарств. Набрав все необходимое, они двинулись к двери, как вдруг взгляд Нади скользнул по придвинутой к кушетке вешалке.
– Ну что за безобразие! – воскликнула она. – Вечно уборщицы все с ног на голову переворачивают.
И к ужасу Кати, медсестра направилась прямо к ней. Девушка протянула руку к вешалке и хотела отодвинуть ее от кушетки, но девочка была начеку. Пытаясь спастись от разоблачения, она отчаянно вцепилась в свое прикрытие и сдаваться не собиралась. На лице медсестры мелькнуло недоумение. Она дернула сильней – бесполезно, вешалка как будто приросла к полу.
Надины старания привлекли внимание остальных девушек, и они поспешили на помощь. Катя боролась до последнего, но силы были не равны. Еще один рывок, и вешалка отлетела в сторону, а перед глазами медсестер предстала красная, взлохмаченная и грозно сверкающая глазами Катя. Не ожидавшие увидеть это чудо с африканскими косичками, девушки завизжали как сирены и опрометью бросились прочь.
На их крики сбежался весь персонал, вскоре в кабинет ворвалось несколько перепуганных врачей, за ними подоспел охранник, и Катина операция была сорвана в очередной раз. По багровому, брызжущему слюной лицу мужчины было понятно, что он готов разорвать настырную девчонку на куски. Не успела Катя и слова сказать, как снова оказалась на улице. От обиды и унижения перехватило дыхание, и она была вынуждена признать, что, несмотря на все старания, ни на миллиметр не приблизилась к разгадке тайны своего рождения.
Делать было нечего, и, глотая слезы, Катя побрела прочь от роддома. Столько усилий – и все напрасно! Неужели люди совсем лишены сострадания? В который раз ее выгнали как шелудивую собаку, а ведь ей нужно совсем немного – узнать правду.
– А еще врачи называются! – шептала она себе под нос, – лучше бы в тюремщики подались!
Чем ближе девочка приближалась к воротам, тем медленнее становился шаг, тем с большей силой накатывало на нее отчаяние. Неужели на этом все закончится? И что дальше? Возвращаться домой и делать вид, что ничего не случилось? Даже если Кондрашовы ее простят и примут назад, как жить с этим грузом на сердце, как смотреть им в глаза?
Катя остановилась и оглянулась назад, на видневшееся среди деревьев белое