а ты его нарушаешь. Ты что, так не любишь заправленную постель? Ну, если так, то пожалуйста. Ну, скучно, стало, пока ты за молоком ходил. Вот порядок и навел. А что? Не надо было?
Увидев, что в моих руках нет ничего похожего на молоко, Молокосос захныкал:
– И вообще кто-то молока обещал. Про сгущенку я уже и не говорю. Хотя бы простое молоко из магазина.
– Извини, мне сейчас не до этого, – произнес я, стягивая одеяло из-под стоящего на нем пернатого.
– Тебе-то конечно, – продолжал капризничать Молокосос, показывая крыльями на открытый клюв. – Но мне-то до этого.
– Сейчас я занят, – не сдержался я. – Подожди.
Наконец я вытащил теплое одеяло, взял подушку и пытался найти калейдоскоп, но не нашел, взял ручной эспандер и пошел к отцу.
К этому моменту папа уже лежал на кровати в родительской комнате. Интересно, как это маме удалось его перенести? Я хотел было пожурить (словами «жур-жур») маму за то, что она поднимает тяжелые вещи, точнее тяжелую ношу, а еще более точно – отца, который весит под восемьдесят – ведь могло появиться двое пластом лежащих. Но мама была более удачливой, и поэтому спокойно сидела рядом с отцом и продолжала делать то же самое, чем занималась в прихожей.
Я стоял с этой постельной атрибутикой и не знал, куда все это деть.
– О, сына, – сквозь расслабленную дрему прошептал отец. – Пришел помочь. О, эспандер, а ну давай.
Я бросил одеяло с подушкой на пол и протянул отцу эспандер. Мама остановила меня рукой.
– Что ж ты гири не принес? Надо были гири.
– Он их не принес, потому что… – начал папа.
– Потому что их у меня нет, – честно ответил я.
– Не паясничай, – по-своему шепотом, но очень хлестко процедила мама. – Ему не надо сейчас никаких нагрузок. Так и врач сказал… Неужто забыл?
Слово «врач» подействовало на отца, он сразу присмирел, грустно посмотрел на меня, словно говоря – ты иди, сына, без меня пока, а я тут со всеми разделаюсь и к тебе присоединюсь.
– Да, но он же ручной, а не поясной, – вступал я в защиту отца.
– Все равно, не надо лишних напряжений, – говорила мама, не желая меня слушать.
– Ой, не надо лишних напряжений, сына, – с примесью иронии пропел отец. – Врач, врач, врач, у-у, – со страхом в голосе прошептал отец и залез под одеяло.
Наверное, я должен был уйти. Вернуться в комнату, спрятать Молокососа, накормить – нет, сперва накормить, а потом спрятать, в общем, сделать так, чтобы родители ничего не заподозрили. Сейчас им лучше ничего не знать, у них своих хлопот хватает. Надо отца ремонтировать, потом собираться на другой конец глобуса. Да, нужно будет со всеми попрощаться. Специально по всем этажам походить, в каждую квартиру, почти в каждую зайти и дать адрес, пусть пишут. Я никогда еще ни с кем не переписывался.
Отец лежал под одеялом, и только нос выступал из-под него – видимо, ему не хватало воздуха. Обычно я так делаю под утро – когда самый сладкий сон, и утренняя свежесть мешает сконцентрироваться на самой интересной