как-то очень ехидно посмотрел на маму, потом хлопнул меня по плечу и рассмеялся так громко, надеясь, что я его поддержу. Обычно я его поддерживал. Сейчас у меня крутилась только одна мысль в голове: как пронести все молочное содержимое в руках в свою комнату. Поэтому я слегка улыбнулся и произнес:
– Нет проблем, папа. С меня голос.
Я пошел по касательной и, двигаясь вплотную к самой стенке в коридоре, оставил обескураженного отца, который явно намеревался посмеяться в два голоса, но к с своему разочарованию довольствовался сольным смехом.
– Оревуар, сына.
– Ты комнату убрал? – вступила со своей партией мама. – Сейчас мы с отцом придем и проверим.
Она была недовольна, что я не был на ее стороне.
По спине забегали мурашки. Да и холодок не отставал, продолжал беспокоить мою спину. Моя комната. После выкрутасов молокососа комнату убирать и чистить не менее полудня… Как же смогу объяснить, что там произошло? Ни в коем случае нельзя допускать туда родителей. Во всяком случае, сейчас.
– Нет еще, – сконфуженно проговорил я. – Я только собирался. Решил ее капитально перевернуть, вдруг что найду такое, что давно потерял, а это мне страсть как надо.
– Весь в тебя, – с тяжелым вздохом прошептала мама отцу.
– А что? – поднимаясь из-за стола, спросил папа. – Я горжусь своим сыном и своей семьей. А ну-ка иди сюда. Ну иди, иди.
– У меня же…
Я имел в виду, что у меня имеется груз, который, наверное, как-то помешает отцу, и решил посоветоваться, но не успел. Отец уже смотрел игривыми глазами на маму и потирал руки. Тут он одной рукой поднял ее, второй попытался схватить меня. Сперва у него это получилось, он даже смог простоять без дрожащих коленок около пяти секунд, потом внезапно ослабил хватку и мягко опустился на пол вместе с грузом.
– А, – простонал он.
– У тебя же радикулит, – простонала в унисон отцу мама.
– У тебя же спина, – я не отставал от своей семьи.
– Знаю, черт возьми, – продолжал стонать папа, и его попытка доказать нам свою любовь все равно удалась. Потому что я считаю, что если есть попытка доказать, что ты кого-то любишь, то значит, есть и та самая любовь. Это бесспорно.
Мы лежали на полу втроем, как «Охотники на привале». Эту картину я видел у дяди Коли в прихожей. Он шутил, что это фотография его хоккейной команды. Я еще удивился и спросил, что разве команда может состоять из трех человек. На это он ответил, что в команде в основном-то и играют трое – один оценивает ситуацию, стратегию так называемую, и высматривает удобную траекторию для подступа к воротам, второй ведет по этой уже заранее намеченной траектории, а третий бьет наотмашь.
Папа стонал, мама массировала отцу больное место (спину), а я сидел рядом с грудой молочных продуктов. Меня ждал в комнате глиняный друг, и я обещал ему принести еду. Прошло не менее пятнадцати минут. Как бы он кровать не прожег… От него можно всего ожидать.
– Придется в больницу везти, – с досадой в голосе проговорила мама.
– Какая больница? – удивленно воскликнул