родить,
Но не было сил, чтоб ребенку родиться.
Случилось все так, как и дОлжно случиться:
От жадности злой и от непониманья
Погибли в степи сразу оба созданья,
Одно – не успевшее даже вздохнуть,
Другое – не в добрый час выбралось в путь.
Но как бы там ни было, их два пути
Должны были в жизнь Азибека придти.
Расчет предсказателей вновь подтвердился:
Жестокий юнец на Земле воплотился.
А он прискакал в свое новое место,
Там сделал копье из длиннющего шеста
И целые дни развлекался, метая
Копье свое в цель – лебединую стаю.
Немало прекрасных он птиц загубил,
Но ловкостью все же своей покорил.
Старик стал почаще его привечать
И стал на охоту с собой его брать.
Ловчей и сметливее – не отыскать.
Кто мог без усталости сутки скакать?
Кто твердой рукой обуздает коня
И вытащит мясо рукой из огня?
Кто мог храбро драться,
Как вихрь в поле мчаться?
Кто мог силой воли других подавить,
Обидеть, побить, победить, удивить?
Коварный юнец подрастал и мужал,
Он в страхе жестоком округу держал,
Служанок ловил и творил, что хотел,
Никто Азибеку перечить не смел.
Он стражу и слуг за провинность хлестал.
Старик Азибека за власть уважал.
И вот как-то раз на охоте в степях
Схватился за сердце старик впопыхах.
Успел только вымолвить: «Я умираю.
Тебя управителем быть назначаю»…
И вот Азибек наконец стал у власти,
Развел скакунов стадо огненной масти
И выгодно ими потом торговал,
Владенья свои расширял, умножал.
Он цепь золотую на дело пустил
И знатность по роду свою подтвердил,
Скупил все вокруг, переехал в дворец.
Сокровища плыли в придворный ларец.
На первых порах промышлял он разбоем:
Купцов караваны сдавались без боя,
Завидев свирепых бандитов отряд,
Который служить Азибеку был рад.
Себя Азибек величать стал султаном,
Он помнил о детстве, богатстве желанном.
Теперь упивался он роскошью, властью,
Гарем свой завел для услады и страсти,
Стал жестким, капризным, легко впадал в гнев,
Кнутом в исступленьи хлестал юных дев.
Султана боялись и слуги, и знать,
Никто не хотел с ним в конфликты вступать.
Однажды, попав на богатый базар,
Султан засмотрелся на дивный товар:
Красавица юная, златоволосая
Стояла, стыдливо потупившись, босая.
Из всех вновь плененных он выделил сразу
И хрупкость, и свет – как хрустальную вазу.
Султан лишь ткнул пальцем: «Я эту беру»,
И гордо рукою провел по перу,
Которое алый тюрбан украшало.
Перо от движенья руки задрожало,
А девушка взор подняла