бы чепуху она ни несла.
А тут она тебе: «Летающие бегемотики» – а ты ей что? «Какие ещё на фиг бегемотики? Ты чё, блин, обкурилась?» Одним словом, дал ты ей понять, что держишь ты её за дуру полную! И какие бы там блюющие орангутанчики ни таились в бездонных глубинах её непостижимой души – срал ты на них с высокой колокольни! А значит, не понять тебе вовек её нежно-розовую девичью сущность!
– И что же мне теперь делать?
– Ничего. Забудь о ней.
С этими словами Тельман раздавил мыском докуренный бычок и пошёл обратно в вагон.
Глава пятая, в которой Пан приобщается к высокому искусству
Решено было ехать на метро не по прямой от «Комсомольской-радиальной» до «Охотного ряда», а с пересадкой – одну остановку от «Комсомольской-кольцевой» до «Курской», затем через «засекреченный» (никак не отражённый указателями) переход на «Курскую-радиальную» и наконец одну остановку по синей ветке до «Площади Революции». Во-первых – так было чуть быстрее, а ребята уже опаздывали, ибо электричка как всегда шла с задержкой. Во-вторых – друзья не хотели упускать возможность погладить нос бронзовой собаки на «Площади Революции». Наконец, в-третьих – выход к Большому театру с «Площади Революции» позволял пройти через горячо любимый сквер, где назначили встречу герою «Джентльменов удачи», и порадовать местных бомжей, кинув монетку в фонтан.
Фокус с бесплатным проходом в очередной раз удался. Хотя спектакль был недешёвый (Вагнер в Москве был редким гостем), бабуля-администратор поверила, что Пан и Боря тоже учатся в Пушкинском училище. Боря по легенде был валторнистом, а Пан – тромбонистом.
Забравшись, как и полагается льготникам, на четвёртый ярус, ребята заметили пустующую ложу в бельэтаже. Уже прозвенел второй звонок, и вероятность её заполнения близилась к нулю. Решено было на свой страх и риск попробовать перебежать туда. Прогонят – и хрен с ним, пошли бы назад.
Но никому так и не суждено было их оттуда прогнать. Бабушка, контролирующая ложу, и вовсе спала на своём стульчике, свесив голову. Мест в ложе хватало аккурат на нашу компанию. Совершенно бесплатно ребята устроились в одном из лучших мест зала, недалеко от сцены, с отличным обзором. К тому же, они были одни в ложе и никому не мешали.
– Ну, теоретик, давай! – подтолкнул Хом Марианну.
Прозвенел третий звонок, шорох и гул в зале потихоньку стихли, свет приглушили, оркестр заиграл бравурную увертюру и Марианна начала свою лекцию:
– «Мейстерзингеры» в переводе с немецкого означает «мастера пения». Так называли себя немецкие музыканты эпохи Ренессанса. «Нюрнбергские мейстерзингеры» – одна из последних опер Вагнера. «Нибелунги», «Тристан», «Лоэнгрин» и «Тангейзер» уже были написаны. Постановка её в России – редкость. Вообще оперы Вагнера крайне трудно ставить из-за масштабов постановки. В Германии, в Байрейте для них был построен специальный театр.
– Кто же спонсировал такую роскошь? – спросил любознательный Пантелей.
– Вагнера спонсировал сам наследник престола – принц Людвиг Баварский.