его импровизации образы калейдоскопом сменяли друг друга. В этой музыке почти не было сколько-нибудь правильной формы. Мысль текла линейно, без начала и конца. Она была простой, без особой оригинальности, без особого стиля, без особого вкуса – но искренней и трогательной, настоящей, без малейшей фальши или слепого подражательства.
На какое-то время Пан погрузился в настроение своей музыки настолько, что буквально впал в транс, в который ввёл и всех присутствующих. В этом почти бессознательном состоянии он, сам того не ведая, демонстрировал едва ли не профессиональную игру на фортепиано. Но удержать это состояние было нелегко. Стоило ему вспомнить, что он находится среди образованных музыкантов – как пальцы перестали слушаться.
– Ну вот, примерно так, – смущённо сказал он, прервав музыкальную мысль на полуслове.
– Ну ты красава! – противно засмеялась Изольда.
– Что ты закончил? – спросил ошарашенный Тельман.
– Девять классов.
– Ты никогда не учился музыке? – спросил не менее ошарашенный Хомяков.
– Никогда.
– Но кто-то же учил тебя играть? – спросил Понуров.
– Сам научился.
– Как такое возможно? – спросила Манкина.
– У меня дома было старое пианино. Мне просто нравилось играть на нём, подбирать музыку, которая нравилась. Самому что-то импровизировать. Но я даже не умею читать ноты.
– В таком случае, ты настоящий самородок, – заключила Марианна.
– Это уж точно! – подтвердил Хом её диагноз. – Тебе надо учиться!
– Боюсь, уже поздновато.
– Никогда не поздно! – справедливо заметил Понуров.
– Главное – начать! – добавила Манкина.
– И не смущаться! – Кирилл потрепал покрасневшего Пана за плечи.
– И воспитывать вкус! – Марианна погладила пальчиком его блестящую лысину.
– Скоро будем драться за последние билеты на концерт великого Пантелея Ярустовского! – сказала Изольда и вновь захохотала своим мерзким прокуренным смехом.
– До сих пор серьёзные музыканты меня только ругали, – признался Пан.
– Да ладно! Кто посмел? – всерьёз удивился Тельман.
– Не слушай снобов! – подтвердил Хом.
– Не слушай никого, здоровяк! Мы за тебя любому морду набьём! – добавила Изольда и заржала ещё громче.
«Кто бы тебе уже морду набил!» – подумал Пан и постарался сменить тему:
– Где можно услышать ваши творения?
– Здесь, – почти хором ответили ребята.
– А ещё где-нибудь? – не понял их иронии Пан.
– Больше нигде, – сказал Хом.
– Неужели вы не выступаете с этим на сцене?
– Кому мы на хрен нужны! – крикнула на всё училище Изольда.
«Ты-то точно никому на хрен не нужна!» – подумал Пан про себя, а вслух сказал:
– Ну не может же такого быть, чтоб такая прекрасная музыка была никому не известна!
– Отчего же? Ещё как может! – сказал Понуров.
– А