минимум от разъяренного медведя, но увидев, что меня так напугало, залился смехом. Очевидно, напугавшись визга и смеха, у глаз появились небольшие крылышки, и они молниеносно взмыли в воздух. Меня откровенно потряхивало от пережитого, а Влад, когда успокоился, рассказал, что это совершенно безобидная птичка, которая боится абсолютно всего, что ей попадается. В этот момент я отчетливо поняла, что в этом лесу мне одной делать нечего, потому что если что-нибудь не съест тебя, то оставит заикой на всю оставшуюся жизнь.
Я наконец-то научилась справляться с самыми простыми поручениями Влада, в основном связанные с уборкой, мытьем посуды и прочими делами, не требующими особого ума и таланта. Но иногда он разрешал мне помогать ему, варить зелья и лекарственные отвары, и вот в эти моменты его гений разворачивался в нем на полную мощь, словно джин, выпущенный из бутылки. Это была невероятная феерия запахов, звуков и вспышек, над которой возвышался взъерошенный мальчишка, с горящими от восторга глазами, безостановочно бормочущий что-то, на совершенно непонятном мне языке, чьи руки не останавливались ни на секунду, создавая бешеный вихрь из банок, появляющихся из ниоткуда, кулечков, крошечных холщевых мешочков и букетов засушенных трав, содержимое которых, то по очереди, то все разом отправлялись в глиняный горшок, кипящий на огне. В общем, выглядело это как классическая сцена из мультфильмов про бабу-ягу, только вместо отвратительной, заросшей бородавками старухи, был молодой, симпатичный мальчишка.
Иногда, когда заклинания были несложными, а зелья состояли из двух, максимум трех безопасных компонентов, он разрешал мне присоединиться к нему, и вот тогда это становилось весельем. Мы хором распевали волшебные слова, стараясь петь в унисон, но всегда голося на разный мотив, скача по домику, как пара сумасшедших, а жидкость, бурлящая в горшке, искрилась, бурлила, взрывалась, осыпаясь на наши головы разноцветными искрами. Мы смеялись, а потом пили чай и много болтали. Влад перестал воспринимать меня как нечто чужеродное и часто улыбался. Он больше не хмурил брови, даже тогда, когда я делала что-то откровенно глупое. Он просто качал головой, говорил, что я балда, и переделывал все, как следовало. Я, в свою очередь, перестала обижаться на его едкие замечания и обидные словечки в мой адрес, потому как поняла – с ним это не работает. Обижаться на него было все равно, что не разговаривать со стеной. Он просто не понимал и не воспринимал этот процесс. Теперь он все больше напоминал четырнадцатилетнего подростка, нежели, запуганного, до состояния взрослого, ребенка. Меня это радовало, потому что мне казалось, что это моя заслуга.
Так, незаметно для нас обоих, прошла неделя.
По моим расчетам сегодня была пятница. День стремительно подошел к концу, на прощание, подмигнув нам в окошко последним лучом заходящего солнца. За целый день мы не присели ни разу. Влад водил меня к чудесному водопаду, где смотрели, как стайка мелких рыб летала по воздуху, словно колибри. Они кружили в воздухе, зависая