но не останавливайся, Лиди. Для меня это так много значит.
Кейт даже не поняла, что говорит вслух.
– У тебя там что, гости, милая? – прокричала ей соседка напротив. Кейт проигнорировала ее; сейчас она говорила со своей дочерью.
И только сейчас я стала осознавать – все это происходит на самом деле, а не просто дурной сон. Слишком уж долго я пыталась убедить себя в обратном. Я ходила к психологу в Йорке, и мне очень помогли его сеансы. (Не думала, что это сработает, но получилось. Дом не хочет к нему идти, а я думаю, что ему стоило бы.) Я поняла – что бы папа ни совершил, он все равно мой папа. Я скучаю по нему и оплакиваю его, потому что он мой папа, и до того, как все произошло, он был отличным отцом. Я гордилась тем, что он директор школы. И я чувствовала себя особенной в школе. Я помню только, что была по-настоящему счастлива рядом с ним, и ничего больше. И по тебе я тоже скучаю, мам. Ты была моим фоновым шумом – ты всегда суетилась вокруг, что-то делала, а теперь в моем мире стало так тихо, потому что я тебя потеряла. Потеряла вас обоих.
– Нет, нет, дорогая. Я рядом с тобой!
Голос Кейт превратился в сорванный шепот, ее голосовые связки не могли смыкаться из-за волнения.
Иногда мы говорим об этом с Домом, не все время, как ты могла бы подумать, лишь изредка. Как будто у нас есть секрет, и мы обсуждаем его совсем шепотом. Если сможем договориться, то постараемся приехать к тебе через полгода.
Скучаю и люблю – как всегда,
Лидс
Кейт прижала письмо дочери к груди и постаралась обнять ее слова руками. Женщина знала, что Лидия права: Марк был ее отцом независимо от того, что совершил, и она никогда не пыталась убедить своих замечательных детей в обратном. Кейт берегла их всю жизнь и сейчас продолжала их защищать.
На фоне всего остального текста ярко-ярко выделялось одно предложение: «Постараемся приехать к тебе через полгода». От одной мысли, что она снова сможет увидеть своих детей, у Кейт закружилась голова. Мышцы ее живота свело судорогой от нетерпения.
Каждые четыре недели в тюрьме наступал приемный день: родственникам разрешалось прийти на час. Но за все время, что Кейт провела в Марлхэме, ей нанесли визит лишь двое: назначенный судом священник и Франческа – в прошлом году.
Ее сестра проехала через всю страну и целый час провела в напряженной обстановке комнаты для свиданий.
Кейт тут же стала извиняться, дескать, лучше бы ты сейчас была в Хэлтоне, с Домом и Лидией. Час пролетел как пара минут, и под конец свидания обе женщины неловко схватились за руки и не менее неловко попытались попрощаться сквозь слезы. Вышло ужасно.
Прошло четыре недели, потом восемь, потом двенадцать. Кейт перестала считать. Дети не приходили.
Теперь Кейт согласилась с тем, что чем больше проходит времени, тем меньше становится вероятность их прихода. Казалось, пропасть, которую нужно пересечь, становилась все шире и коварнее с каждым днем. Единственным посетителем, на которого она могла положиться, была лучшая