он, подойдя к окну, – но все-таки смущает ее необычность, или, можно сказать, смелость. Я читал про различные охотничьи орудия аборигенов, в том числе и про трубочки, и про шипы, а также про известную меткость некоторых представителей. Но все-таки сложно представить мисс Адлер с трубкой в руках и с шипами в зубах. Однако мы попробуем сделать это, тогда возникает вопрос, где бы ей раздобыть эти орудия в такой короткий срок. А даже если она раздобыла, когда бы ей успеть потренироваться в меткости? Ну, допустим, попасть в псов с расстояния в один-два метра не составит большого труда, однако попасть в окно второго этажа точно в шею сэра Себастьяна, стоя при этом на земле, представляется мне маловероятным. К тому же даже в темноте он должен был разглядеть ее силуэт. Вы можете предположить, что она пряталась в ближайших кустах, на что я отвечу вам, что расстояние до окон второго этажа в таком случае становится еще больше, а вероятность попасть точно в шею сэра Себастьяна – еще меньше. Вы предположите, что она, может быть, забралась на дерево неподалеку от окон той комнаты. На это я возражу вам, что представить мисс Адлер, лазающую в платье по деревьям еще сложнее, чем мисс Адлер, орудующую аборигенской трубочкой и шипами, как заправский житель джунглей. Вы сказали, что не основываетесь на домыслах, но ваша версия и есть домысел. При всем уважении, миссис Лэйтон, – доктор Морен отвернулся от окна и посмотрел в упор на свою оппонентку, – мисс Адлер не уличная циркачка-акробатка в образе великосветской дамы и не африканский мальчишка в юбке. Безусловно, она необычная женщина, и тот факт, что она подписалась на такую авантюру, чтобы доставить себе и всем нам удовольствие, уже говорит о многом. Но, полагаю, она изначально придумала какое-то простое и лаконичное решение, и только поэтому предложила его разыграть. Вот почему ваша теория кажется притянутой за уши и больше похожа на весьма неправдоподобную детективную историю в дешевом журнале, выдуманную писателем-дилетантом. Надеюсь, вы простите меня за такие сравнения.
Пока доктор Морен говорил, градус его интонации повышался, голос из спокойного стал громким, и в конце повествования в нем клокотало такое напряжение, что, казалось, профессор воспринял версию миссис Лэйтон как личное оскорбление. Он закончил так неожиданно, будто поставил жирную точку в конце письма и проткнул пером бумагу.
В гостиной воцарилась тишина.
Миссис Лэйтон с достойным видом выслушала все сказанное. Она выпрямилась в кресле, глаза ее сузились, но лицо было сдержанным. Только пылающие щеки выдавали накопившееся негодование.
– Что ж, возможно, вы и правы, доктор Морен, – сказала она с нотками металла в голосе. – Вы располагаете той же информацией, что и я. Предложите свою версию событий.
– Она не сильно отличается от вашей, – уже спокойно ответил профессор.
Миссис Лэйтон подняла одну бровь. Какое нахальство – разгромить ее в пух и прах, разразиться уничтожающей тирадой, чтобы в конце концов заявить, что его версия ничем не отличается. Просто смешно. На этот раз она не смогла сдержаться,