волосами и ирокезами. Оказалось, здесь были представители не только миролюбивых субкультур.
Нас с приятелем куда-то вела подруга, она же моя бывшая девушка. Медленно тащась за ней в гору, я подумал, почему вообще за ней таскаюсь. Точного ответа не нашел, хотя предполагал. Приводить его в форму желания никогда не было. Подруга вела к своим знакомым. Они приехали сюда на неделю раньше. Планировалось, что они освоятся на четвертой лагуне, а мы придем на готовую стоянку, но найти их не получалось, дозвониться тоже, полоски связи то появлялись, то исчезали. Мы неуверенно поднимались в гору. Жизнерадостные жители лагерей, не скрывая раскатистого смеха, поглядывали на крупного парня в гавайском костюме. Он с явным усилием тянул чемодан на колесиках и замыкал наш отряд.
У нас было четыре больших пакета с продуктами, две пятилитровые бутылки воды, три рюкзака, две палатки, большая черная сумка, наполненная всякими вещами для быта, целое море разноцветных бутылок с алкоголем, и надоевший всем референс к Хантеру Томпсону.
Мы не знали сколько еще будем это нести. Спрашивая у дикарей, где же находится четвертая лагуна – ответ получали неутешительный. Она была видимо вообще не в этом заповеднике. В итоге, мы разделились. Подруга ушла далеко вперед, я же потерял ее из виду и тянулся вторым, а где-то внизу умирая пыхтел приятель. Пакеты с провизией рвались, и я взял паузу. Заодно решил дождаться отстающего гавайского туриста. Я присел на сумку и закурил.
Передо мной была панорама бескрайнего моря. Темные тучи с молниями подходили все ближе, но пока они были где-то вдали, любоваться этим зрелищем хотелось часами. Что-то ужасное порой может вызывать эстетическое наслаждение, когда сами вы не являетесь частью этого ужаса.
Надо мной пекло солнце, а ярко пахнущие ветки можжевельника создавали небольшую тень. Рядом проходили разноцветные местные жители. Откуда-то из кустов резко выпрыгнул бородатый мужик в набедренной повязке.
– О! Может быть вы наше спасение?! – обратился он ко мне. – У вас иголки не будет?
– К сожалению, нет, – устало ответил я.
– Эх… Очень жаль. Шоу маст гоу он, – так же устало и обреченно сказал он.
Казалось, он ищет иголку уже целый день, что она для него – Святой Грааль или что там еще неустанно упорно и заветно ищут? Возможно, так и было. Кто знает, что у него в голове?!
Глядя на состояние этого просвещенного гуру, желание поставить палатку усиливалось.
По массивной одышке, тяжелой походке и ломающимся веткам я понял, что приятель на подходе.
– Дай сигарету! – запыхавшись, попросил он.
– Уже все свои раздал что-ли?
– Нет, вообще нет сил сейчас их доставать, – он сказал эту фразу и рухнул прямо на землю, под один из можжевельников.
Есть что-то чертовски приятное в полнейшей усталости и бессилии. Наверное, восстановление утраченных сил и приносит столь