юмора стремилось к нулю. Оказалось, что в Москве он совершенно не смотрелся неспешным, полным достоинства и скрытой силы, викингом, он смотрелся провинциалом, не смог найти ни друзей, ни приятелей, ни просто профессиональных контактов. Он продолжал сниматься во второстепенных фильмах, играл в эпизодах, почти всегда иностранцев с акцентом. Да даже и эти роли Марина находила ему сама, неутомимо предлагая его прибалтийские услуги. Ни одной главной роли Георг так и не сыграл. А когда-то Марина так радовалась, что замужем за актером, что она сама безо всякого Андрея и его снобской семейки смогла войти в мир кино. А вот так: у нее муж знаменитый актер… Георг… вы не знаете? Он снимался… там-то и там-то. Люди редко знала ее мужа, на улице его никто не узнавал и автографов не просил. И все-таки ее муж– актер, красивый, европеец… не какой-то там инженер.
Денег не было. А как хотелось хорошо одеваться, покупать себе у спекулянтов "фирму". В отпуск Марина никогда не ездила, ей хватало поездок на съемки: то на море, то в горы, то в тайгу. Другие города, люди, гостиницы, вагончики, гримеры, операторы, администраторы. Шумная крикливая капризная толпа, а она – в центре, почти самая главная, все на ней. Натуру выбирать – она, актеров увещевать – она, с местными улаживать – она, режиссер и актеры… они, как дети. Что бы они все без нее делали. Какая она молодая, стройная, независимая, то резкая, то задушевная, то раздраженная, то умиротворяющая. Все ее любили и ценили. Женщины доверяли ей свои секреты и беды, мужчины флиртовали, и готовы были услужить, если это было им не слишком трудно. А она? А что, тут все зависело. На репутацию связи на площадке повлиять не могли, в их киношном мире это было приемлемо, на Георга с каждым годом Марине было все больше и больше наплевать.
Один раз у нее кое-что было с самим Кончаловским. Он на Мосфильме снимал Сибириаду, а Марина работала у него вторым ассистентом. Один раз несколько дней подряд шел дождь, они выбились из графика, мэтр сидел в номере и каждый день пил. Марина зашла к нему вечером по делу, он налил ей рюмочку, Марина просидела у него долго, он ей рассказывал о своих бабах, о горестях жизни, о том, что все "хуево", что всех женщин он не может воспринимать по-человечески, он их видит только через глазок воображаемого объектива, что она для него просто часть натуры. Разве это нормально: он смотрит и видит ее в кадре, хорошо она выглядит или плохо, как ее надо снять? Вот так? Или лучше так? Вот такой он ужасный человек, несчастлив, что ему делать, и сейчас этот чертов дождь. Никто его не понимает, всем наплевать, все надоели, а вот Марина… "ты хорошая баба, я чувствую, а тебя хочу… ты же не уйдешь… не бросишь меня?" Марина не бросила, мэтр был сильно нетрезв, ничего такого уж особенного из себя не представлял, Марина прекрасно знала, что женщин у него было, как грязи, что она просто ему под руку подвернулась, что ни в ее, ни в его жизни этот единственный раз ничего не изменит, да и жизнь-то у них с Кончаловским была разная. Да знала она это все конечно, не обольщалась, не строила иллюзий, но… она