глоток в неделю, не больше! – подал при этом кришнаит голос из селедки под шубой.
Дальше еще что-то происходило, но позднее Кафкин обнаружил себя уже в чулане на материном старинном сундуке. Это было большое добротное сооружение, в котором плотно хранились сокровища, вывезенные на память о службе: штабная мраморная чернильница, клубная флейта, несколько мундирных комплектов, парадная и повседневная шинели, полевая сумка, три пары сапог, фуражки, шапка, портупея, погоны.
Подполковничьи погоны, которые, к сожалению, так и остались невостребованными.
Тускло горела лампочка, перед глазами слегка плыло. Кафкин попытался сосредоточиться, разглядывая прогнувшиеся чуланные полки с разложенными на них подшивками журналов «Советский воин», «Агитатор», многолетними стопками «Красной звезды» и томиками библиотечки «В помощь политработнику».
Отчего не в постели с Валентиной?
Впрочем, такое бывало и раньше. Нелегкая офицерская служба порой заставляла Кафкина принимать для разрядки успокоительные алкогольные дозы, после которых он нередко вот так же обнаруживал себя в разных местах, совершенно не помня, как там оказался. Есть такая профессия – Родину защищать!
Главное, впрочем, теперь, что он дома, и на службу – не надо! Вот так-то! Отработался, Гриня, ку-ку!
Часы на руке показывали половину первого.
Ночь, видать … не день же? Конечно, ночь. В избе тихо. Тесть с тещей и мамаша спят в комнатах. Наверное, и Валька гостей выпроводила и дрыхнет. А Мукашенко-то, а? Вот ведь какой алкаш оказался! Книгу сталинскую вместо подушки таскает, хотя партия уже и отмежевалась от культа личности. Идиот!.. Интересно, все-таки, сам я в чулан забрался, или – помогли? А-а, какая разница! Вот выпить бы не мешало, потому, как – жажда.
В правой руке Григорий Францевич обнаружил книгу писателя-родственника. Ага, раскрыта на первой странице. Значит, хотел ознакомиться. Видимо, раскрыть-то раскрыл, да тут силы и оставили. Так, так. Бывает. Это – ничего. И Есенин, бывало, пил, как лошадь. А начальник училища? То-то. Бывает. А что это в кармане брюк твердеет?
Кафкин запустил руку в карман и ощутил ей теплое стекло.
Вот это – здорово! Ай, да, голова, мысленно похвалил он себя. Хоть и принял на грудь, а пузырек прихватить не забыл! Вот что значит – школа. Опыт – великая штука, его так просто не пропьешь!
Сонливость как будто улетела куда-то. Словно дым этот палочно-сандаловый, так сказать. Что ж, вот мы сейчас и попробуем отварчику, и почитаем, что там писал родственничек? А там, глядишь, и связи восстанавливать надо будет. Вдруг этот Франц Кафка оставил миллионы, а наследников и нет? А что – бывает такое. Вот и у них со ШВАБРОЙ нет детей. Это, конечно, не его вина. Сама – импотентка старая!
В общем, надо знакомиться с писателем-предком. Но сначала – утолить жажду!
Он вытащил из кармана бутылку. Да не просто бутылку, а – БУ-ТЫ-ЛОЧ-КУ! Подарок этого лысого йога в оранжевых простынях. Очень интересно. Травы целебные из этой … из …
Григорий Францевич попытался вспомнить, про какие места говорил лысый,